Archive of Our Own ^beta

Однажды Х сказал К: проживи хоть сотню жизней, ты все равно не будешь его достойна. Если, чтобы быть достойной тебя, мне надо будет прожить тысячу, я проживу, клянусь. Надеюсь, в одной из них мы снова встретимся и узнаем друг друга. На эту уже не загадываю. Люблю тебя сильно-сильно, М

(надпись на арабском языке на форзаце первой части Голодных Игр, ныне принадлежащей Сергею Разумовскому, автор и адресат неизвестны)

Все начинается с большого стакана латте из осеннего спешл-меню: натуральный кленовый сироп, пышная шапка взбитых сливок и сладкая хрустящая посыпка сверху – кружочки и ромбики меньше половины ногтя мизинца, все сплошь оранжевые, красные и бордовые, в цвет октябрьского листопада. Это придумала Тома – его помощница, которую Олег нанял с полгода назад. С ее появлением дела у кофейни пошли в гору семимильными шагами: Тома не только стояла за стойкой дважды в неделю, но и вела соцсети. И нашла дизайнера, который оформил им сезонные меню – сначала летнее, потом осеннее, потом новогоднее. Последнее, правда, еще на стадии макетов – хорошо бы на следующих выходных доползти до них, согласовать все правки и забить на это дело до самого декабря. 

Олег пробегает взглядом по рассыпанным веером на стойке маркерам, секундно колеблется между светло-оранжевым и оранжевым потемнее и все-таки останавливает свой выбор на последнем. Стаканчики сделаны из бежевого картона, светло-оранжевый будет попросту не видно.

За эту ерунду тоже стоит благодарить Тому. Именно благодаря ей во Вместе.Видео залетели кривоватые волчьи морды, которые Олег со скуки рисовал на заказах во время "мертвых часов". Теперь за ними выстраивается целая очередь, Олег уже сменил два комплекта маркеров и подумывает о том, чтобы попросту заказать новые брендированные стаканы, но все не доходят руки. С тех пор, как видеоролики, на которых тегали кофейню, стали набирать тысячи, а иногда и десятки тысяч просмотров, он освоил ежиков, котиков и очень уродливых медведей, но сейчас берет в руки обычно валяющийся без дела оранжевый маркер и пытается изобразить лису: два треугольных уха, еще один треугольник – это уже нос, теперь взять черный и обозначить глаза и длинные тонкие усы. Н-да, получается больше похоже на некрасивого кота. Олег поджимает губы, но решает не переделывать. По-прежнему не глядя на посетителя по ту сторону стойки, он наливает в стакан шот эспрессо, горячее молоко, капает двойную порцию кленового сиропа, сажает сверху шапочку из взбитых сливок и щедро посыпает ее "осенними листьями". 

Сергей сладкоежка, он помнит .

– Здесь или с собой? – спрашивает Олег, и, надо же, голос даже не думает дрогнуть. Ответ очевиден, и все же он капельку надеется на самый невероятный вариант из двух. Добавляет, чтобы хоть чуть-чуть повысить шансы: – Если здесь, могу порекомендовать к кофе тарталетку с тыквенно-лимонным кремом, тоже из нашего спешл-меню, у нас их чаще всего берут, очень вкусные.

На мгновение над стойкой повисает тишина, а потом Сергей, прокашлившись, говорит:

– Давайте здесь. И тарталетку. Спасибо.

Олег роняет в стакан стеклянную трубочку – он, если честно, заманался их мыть, но "экологичность", по словам Томы, нынче в моде – кладет на блюдце тарталетку и выставляет все это добро на стойку, поднимая наконец взгляд и встречаясь глазами с Сергеем. Тот немного приподнимает подбородок и выпрямляет спину. Почти незаметное движение, но у Олега екает внутри. Он не отводит взгляда, и Сергей – тоже. Он смотрит куда ровнее и резче, чем Олег помнит, и выглядит и двигается тоже теперь резче, с какой-то незнакомой, чуть угловатой грацией. Все еще очень красивый: большие голубые глаза в обрамлении светлых ресниц, нос с благородной горбинкой, причудливо изогнутые брови. На переносице и скулах рассыпаны яркие веснушки. Олег знает их по фотографиям, которых два с половиной года назад, когда они только получили заказ от Хольта, он добыл целую уйму – с самого детского дома и по тогдашнее нынешнее время. Для дела, конечно, столько не требовалось, но это было их первое с командой задание такого толка, вот Олег и подошел к подготовке со всем тщанием. 

Когда они познакомились с Сергеем вживую, веснушек не было и в помине, а теперь нате вам. Неужели начал чаще бывать на свежем воздухе? Раньше без достойного повода в виде сверх важной встречи было не вытащить. Олег сжимает губы, чтобы наружу не полезла неуместная улыбка, и подвигает стакан и блюдце ближе к Сергею, тут же убирая руки.

– Приятного аппетита.

Сергей вздрагивает, наконец разрывая зрительный контакт, упирается взглядом в уродливую лисицу, и уголки его губ самую чуточку подрагивают. Вряд ли это всамделишная улыбка – больше похоже на нервный тик.

– Спасибо.

Он забирает кофе и тарталетку, отходит и присаживается за столик у окна. Его место у стойки занимает крупная короткостриженная блондинка. Она заказывает большой капучино без сахара и все время, что Олег готовит, не сводит с него глаз. Олег кое-как давит в себе практические нестерпимое желание фыркнуть. Он никак не показывает, что ему некомфортно или неприятно: не ежится, не оглядывается, не пытается спрятаться. Пусть себе смотрит, в конце концов это теперь ее работа – следить за периметром и всеми, кто в нем оказывается. Держится девчонка хорошо, и форма у нее вроде бы неплохая, только опыта, скорее всего, с гулькин нос – Олег, например, отсканировал ее с ног до головы, едва она зашла, бегло осмотрела кофейню и придержала дверь, пропуская внутрь уткнувшегося в телефон Сергея. Она даже не заметила.

Олег проглатывает ощущение сиюсекундного превосходства, за которым слишком неумело прячется профессиональная ревность, и рисует на ее стакане черную кошку, опасно выгнувшую спину. Девушка даже не меняется в лице. Она отказывается от десерта, сухо благодарит за кофе и расплачивается фирменной корпоративной карточкой. У Олега когда-то тоже такая была. 

Потом она отходит и присаживается за столик напротив Сергея. Они обмениваются короткими взглядами, чуть улыбаются друг-другу, желают приятного аппетита и больше не разговаривают, каждый увлеченный своим телефоном. Олег заставляет себя отвести взгляд и заняться делами: почистить кофемашину, загрузить посудомойку блюдцами из-под десертов и проклятыми трубочками. Половину все равно придется потом перемывать вручную, а ведь пару месяцев назад Олег даже не знал, что существуют такие крохотные ершики, в два раза уже мизинца, ей-богу. 

Минут через десять раздается громкая вибрация, такая знакомая, что Олег на автомате кидает взгляд на свой телефон. Срабатывает рефлекс: когда-то смартфон Сергея был продублирован на его собственный, и Олег получал все его уведомления о заказах и сообщениях в чатах. Теперь телефон Олега безмолвно лежит на стойке и разве что с укоризной поглядывает сколом в верхнем правом углу.

– Лер, там просят уточнить что-то по пятничной конференции, разберешься? Виктор Дмитриевич, у тебя должен быть его контакт.

Сергей говорит вполголоса, но помимо них двоих в кофейне нет посетителей и только тихо гудит посудомойка, так что Олегу даже не приходится напрягать слух, чтобы его расслышать.

– Без проблем. Ты не против, если я выйду на улицу, заодно покурю?

Сергей на долю секунды деревенеет плечами, но тут же расслабляется и кивает, и Лера, подхватив со спинки стула куртку, выходит на улицу. Дура, беззлобно думает Олег, даже не видит, что ее подопечному откровенно некомфортно оставаться одному. Ну, то есть наедине с Олегом. 

Мысль неприятная, но Олег не гонит ее от себя, а, наоборот, смакует, как смакуют боль, надавливая ногтем на почти заживший порез. 

Сергей снова утыкается в телефон и только изредка тянется к стаканчику с кофе, в котором явно еще больше половины. А вот блюдце уже пустует, и Сергей по старой привычке, не глядя, слюнит указательный палец, собирает подушечкой крошки слоеного теста и отправляет их в рот. Олег закусывает улыбку и, не давая себе времени на размышления, вытаскивает с витрины еще одну тарталетку и подходит к его столику. Он пару раз шаркает, чтобы предупредить о своем приближении. Едва-едва начал избавляться от привычки передвигаться абсолютно бесшумно – пару раз на него чуть не накатали гневный отзыв за то, что подкрался, а посетители перепугались и облились, хорошо еще, что не кипятком – до сих пор приходится контролировать каждый шаг, чтобы не съехать в старые, въевшиеся в подкорку паттерны. 

Сергей, кажется, все равно не замечает, потому что крупно вздрагивает, стоит Олегу поставить перед ним блюдце с тарталеткой, вскидывает голову и гулко сглатывает. На секунду он ровно такой, каким был два года назад – нежный взмах ресниц, растерянные глаза, едва видимый залом между бровей – но уже в следующую он берет себя в руки и наглухо закрывается.

– Сегодня акция, две по цене одной, – говорит Олег и неловко улыбается. Сергей осторожно кивает.

– Спасибо.

Несколько секунд они неотрывно смотрят друг другу в глаза, множа неуютную тишину. Олег держит лицо и продолжает улыбаться, хотя это непросто. Получается, наверное, очень профессионально – читай "искусственно" – как когда в кофейне запара и посетители прут один за другим. 

– Вы как тут, случайно? – спрашивает Олег, чтобы как-то нарушить молчание. Сергей не меняется в лице, но скулы у него предательски розовеют.

– Д-да, – говорит он торопливо, словно все время только и ждал, что этого вопроса, и заранее подготовил ответ, – ехали с деловой встречи, захотели, кофе и… вот.

Сергей первым отводит взгляд, и Олег замечает, как белеют его костяшки, когда он слишком сильно сжимает в руке телефон.

– У вас тут… очень мило, ты здесь работаешь?

– Это моя кофейня, – поясняет Олег, как будто это не ясно из названия, – спасибо.

Вот и поговорили. 

Было время, Олег представлял себе их встречу совсем по-другому. Он принципиально не следит за жизнью Сергея, но просит Вадика в полглаза приглядывать за наемничьим рынком – не появится ли заказ на одну бедовую рыжую голову. Раньше Олег иногда воображал, как Сергею будет грозить опасность, и он достанет из сейфа пушку и экип, героически его спасет, и… И что? Сергей бросится ему на шею, как в финале второсортного боевика, и по щелчку пальцев простит полгода газлайтинга и подсунутые на подпись докуметы купли-продажи?  

А потом догонит и простит еще раз, ага. Держи карман шире, Волков.

Реальность оказывается куда прозаичней и логичней: пара ничего не значащих дежурных комплиментов, пара "спасибо" и куча неловкости. Как будто они самые обычные бывшие любовники, и в самом деле случайно встретившиеся через несколько лет после расставания. Как будто Сергей не скулил на его пальцах, языке и члене, не просил связывать себя, затыкать рот и брать как будто бы силой. 

Как будто Олег и в самом деле просрал всего лишь заказ и репутацию, а не любовь всей своей жизни.

Звенит колокольчик над дверью, они с Сергеем синхронно оборачиваются на вернувшуюся Леру и так же синхронно с облегчением выдыхают. Лера снова сканирует Олега с головы до пят, смотрит на блюдце с нетронутой тарталеткой и расслабляется. Сергей заправляет за ухо выпавшую прядку и отпивает кофе. Он отрастил волосы и теперь они достают ему до самых ключиц. Черт, какой же он все-таки до сих пор красивый. И как будто бы повзрослевший, если можно так говорить о человеке, которому в последнюю вашу встречу было двадцать шесть, а теперь почти двадцать девять.

– Не буду мешать, – с улыбкой говорит Олег и возвращается за стойку к своим делам.

Сергей с Лерой сидят еще минут десять-пятнадцать, потом начинают собираться. Выкидывают стаканчики в мусорку, приносят Олегу блюдца и уходят, поблагодарив за кофе.

Олег не предлагает им скидочные карточки постоянных клиентов.

Остаток дня проходит муторно и однообразно. В вечерний наплыв Олег немного отвлекается, полностью погружаясь в обслуживание посетителей, и под конец рабочих часов чувствует себя приятно выжатым. Он закрывает смену, запирает кофейню изнутри и, поднявшись по хлипкой лесенке, спрятанной за ведущей в подсобные помещения дверью, оказывается в своей квартире. Два года назад он отвалил целое состояние за два этих этажа – хорошее расположение в пятнадцати минутах пешком от исторического центра, старый фонд, высокие потолки. Все здесь было завалено мусором, старыми книгами, какими-то пакетами и объедками и так сильно воняло, что Олег едва не забил на все свои планы и не продал этот хламовник на следующий же день после покупки. Зато живший здесь до него алкаш почти не торговался, а вышеупомянутое "целое состояние" по нынешним меркам оказалось вполне Олегу по силам. Выбирать особо не приходилось: Олегу, когда он выслал Хольта по известному адресу, пришлось платить Вадику и остальным ребятам из своего кармана, плюс основную сумму за заказ он так и не получил, плюс надо было еще на что-то делать ремонт и закупать оборудование. 

Он сам не знал, как ему пришла в голову идея открыть именно кофейню. Просто понял, что и дальше работать в поле не сможет, уж точно не с его похеренной репутацией, а чем-то себя занять хотелось. В противном случае, он тупо сгнил бы заживо. Или спился, что, в принципе, то же самое. 

Делать хорошо и с удовольствием Олег умел ровно три вещи: убивать людей, наебывать людей на деньги и готовить. Первые два пункта отпали, остался третий. Олег подумывал о ресторане, но в какой-то момент понял, что не потянет его финансово, вот и пришлось довольствоваться кофейней – тот же ресторан, только в другом масштабе. Зато за понедельниковыми бизнес-ланчами с его фирменной лазаньей или запеканкой с курицей и грибами теперь выстраивается целая очередь.

Стоит скрипнуть входной двери, ведущей в условную квартиру, тут же раздается топот маленьких ножек, и из спальни, бессовестно зевая, семенит Креветка. Олег присаживается на корточки, протягивает руки, позволяя их тщательно обнюхать и облизать, а потом с удовольствием чешет подставленный голый живот.

Креветка тоже досталась ему от предыдущего жильца. Олег уже сутки к ряду разбирал бесчисленные коробки с хламом, когда услышал странное шебуршение и поскуливание в одном из углов. Ткнул туда шваброй и, стоило показаться этому, решил, что в подарок к квадратным метрам завернули крыс-мутантов. Но Креветка оказалась всего лишь зашуганной, плешивой и довольно пожилой китайской хохлатой. Видимо, ее бросили вместе с остальным ненужным барахлом на произвол судьбы и совесть Олега Волкова. 

Тогда это показалось Олегу одним из приколов вселенной. Он ведь с детства мечтал о собаке, и когда бы еще ее завести, если не в тот момент, как он решил завязать и, условно говоря, остепениться? Вот только Олег всегда представлял себе овчарку, хаски или, на худой конец, красивую мощную дворнягу, а никак не вот этот очень условно мохнатый мешок с костями.

Ветеринары постановили, что Креветке – Олег назвал ее так исключительно за розовато-серый цвет кожи и неказистый вид – уже лет восемь-девять и у нее крайняя степень истощения. Помогли выходить, потом предложили пристроить в добрые руки, но Олег неожиданно для себя отказался. Решил: пусть уж доживает свой век в родных стенах. А потом привязался.         

– Привет, моя хорошая, – сюсюкает он, начесывая Креветку между передних лап и под задранным подбородком. Креветка пыхтит, высунув длинный розовый язык, и то и дело потявкивает от удовольствия. – Опять дрыхла весь день? 

Креветка косит на него мутноватым правым глазом и не спешит возражать.

Олег переобувается в уличные ботинки, накидывает кожанку, цепляет Креветку на поводок и ведет на прогулку. Обычно они укладываются минут в пятнадцать-двадцать, но сегодня, после неожиданной, ощутимо выбившей из колеи встречи, хочется основательно проветрить мозги, так что, когда Креветка начинает показательно хромать на все четыре лапы разом, Олег подхватывает ее подмышку и бредет на набережную Обводного. Редкие прохожие оглядываются на него с неподдельным интересом. Наверное, Олег и в самом деле представляет из себя любопытное зрелище: бородатый, широкоплечий, весь в черном и с такой мелюзгой. Может, думают, вывел погулять питомицу эксцентричной женушки, а, может, что он и сам чья-нибудь эксцентричная "женушка". 

Всю прогулку не покидает ощущение сверлящего затылок взгляда. За Олегом уже недели три как настойчиво и не очень умело следят, и иногда он принимает правила игры и петляет по дворам, пока не сбросит преследователей с хвоста. Это бодрит и возвращает мыслями в старые-добрые времена, и будет забавно, если это ему только кажется и о себе через паранойю дает знать толком непролеченный ПТСР. Хотя после сегодняшнего…

От мыслей отвлекает вибрация в кармане куртки. Олег достает телефон и видит сообщение от Вадика: "к тебе на след неделе подскочит один мой дружочек, норм?" Олег даже не заморачивается с ответом, просто ставит большой палец, мол, понял, принял, жду, и убирает замерзшие руки в карманы. 

Минут через пять Креветка начинает трястись и жалобно подвывать, Олег сует ее за пазуху и возвращается домой обычным путем – сегодня играть в догонялки с невидимыми преследователями или собственными заскоками нет ни сил, ни желания.

***

На следующее утро он просыпается в препаршивейшем настроении. Вчерашняя встреча не прошла даром, и ему снился Сергей – впервые, кажется, за два или даже три месяца. 

Раньше он снился Олегу постоянно: зареванным на противоположном конце дивана, со стопкой выданных Олегом бумаг в дрожащих руках, отшатывающимся от прикосновений, отвешивающим Олегу пощечину, потом еще одну, и еще, и…

Во сне это могло продолжаться до бесконечности, хотя в реальности, два года назад, Олег стерпел всего две. На третьей перехватил руку Сергея, сжал запястье, и Сергей вскрикнул от боли и попытался вырваться. Не так, как делал это в койке, а всерьез: забился, как пойманное в капкан животное, и Олег немедленно его отпустил. Сергей попятился, запнулся о собственную ногу, упал и пополз назад, неловко перебирая локтями. Всхлипнул:

– Не подходи ко мне! – когда Олег шагнул за ним, и почему-то закрылся руками, словно верил, что Олег его сейчас ударит.

Олег тогда запретил себе размениваться на эмоции, присел на корточки, поднял руки, показывая, что безоружен и не собирается вредить. Сказал максимально ровно:

– Ты меня боишься. Это нормально, я понимаю, я заслужил. Но я попрошу тебя об одной вещи, хорошо? Позволь мне разобраться с Хольтом, защитить тебя. А потом, если захочешь, я исчезну.

Сергей захотел. 

Олег на его месте тоже, наверное, захотел бы.

Он действительно разобрался с Хольтом – сначала, в качестве предупредительного выстрела, с парой-тройкой его головорезов, подосланных призвать его к ответу за проваленное задание, а потом и с ним самим. До рукоприкладства не дошло, но поездку в Питер Хольту пришлось отложить. Он оказался не дурак, со второго раза усек и больше на горизонте на маячил. 

А Олег, как и обещал Сергею, исчез из его жизни.

В первые полгода сны воспроизводили реальность с документальной скрупулезностью, словно Олег, когда был в сознании, не помнил и не крутил раз за разом все это в голове сам и в мельчайших подробностях. Потом потихоньку начали размываться, редеть. Иногда Олегу виделся их секс, случившийся и не успевший случиться, иногда – вариации на тему "а что, если". В таких снах Сергей был ласковый и нежный, лез с поцелуями, закидывал руки на плечи, прижимался всем телом и шептал: люблю, люблю, люблю. Олег ненавидел их пуще всех других вместе взятых. Утром неизменно проскальзывала малодушная мысль: не надо было рассказывать. Разобрался бы с Хольтом по-тихому, уничтожил бумаги, постепенно вывел из компании своих людей и мучился до конца своих дней чувством вины и страхом, что однажды Сергей все же узнает. Так и поделом бы. Олег старательно затыкал назойливый внутренний голос и шел разбираться с лицензиями, закупками, пожарной охраной и прочим, прочим, прочим.

Были в арсенале его подсознания и другие "а что, если". В них Олег из раза в раз завершал начатое и получал Сергея в качестве чаевых за качественно и оперативно проделанную работу – сломленного, разбитого предательством и потерей дела всей своей жизни, но все еще ласкового и полного той обреченной нежности, какую только и можно испытывать к человеку, который отнял у тебя все, а взамен подарил такую желанно-нежеланную несвободу. В таких снах Сергей все еще его любил – просто по-другому. В таких снах Сергей почти всегда был крепко связан, заткнут с обеих сторон и принадлежал Олегу чуточку больше чем полностью. Олег никогда не позволял себе дрочить наутро, хотя очень хотелось.

Сегодняшней ночью, видимо, в качестве компенсации за несколько месяцев спокойствия, случилось комбо из всего и сразу, и сначала Олег увидел Хольта. Тот стоял напротив него в идеально выглаженном костюмчике и с гаденькой улыбкой на тонких губах. Потом он вдруг начал расти и шириться, пока не стал размером с целый дом. Поднял правую руку параллельно полу, и Олег заметил у него в пальцах деревянную конструкцию из сложенных крест-накрест палочек. От их концов тянулись вниз ярко-красные нити, а у босых хольтовских ступней стоял крошечный человечек-марионетка. Сережа, в ужасе подумал Олег. Именно Сережа, не Сергей. Он шагнул вперед, силясь разглядеть лицо, но оно принадлежало не Сереже. Оно принадлежало самому Олегу. Только не нынешнему, а моложе лет на десять-пятнадцать. Лицо было гладко выбрито, как будто Олегу снова было двадцать и он понятия не имел, как именно лучше угробить свою жизнь. Сережа тоже был. Тоже бессовестно юный и сломленный. Лежал, раскинув руки, как крылья, у ног Олега, смотрел широко распахнутыми глазами куда-то вверх и мечтательно улыбался. Олег рухнул рядом с ним на колени, притянул в объятия, и Сережа тут же подался ему навстречу, ткнулся лицом в плечо и жадно втянул носом воздух. Оттянул ворот водолазки и жадно поцеловал в шею. 

Наверное, это было уже под утро, когда природа решила побаловать Олега стояком, потому что потом они без перехода оказались вдруг в Сережиной спальне в пентхаусе, оба голые, голодные друг до друга и все такие же молодые. Бесконечные стройные ноги Сережи лежали у Олега на плечах, и он целовал их от колена до самой ступни, терся лицом, брал в рот смущенно поджатые пальчики, скользил между ними языком, а Сережа то хохотал от щекотки, а то скулил от возбуждения и просил еще, еще, еще.

Его смех звенит в ушах еще пару минут, пока Олег лежит на кровати, пытаясь восстановить дыхание. Потом стихает. Потом Олег идет в душ, одевается, выводит Креветку на прогулку, открывает кофейню, принимает заказ за заказом. Вздрагивает на каждый колокольный перезвон, но Сергей, естественно, не появляется. День длится долго-долго, наступает вечер, ночь, следующее утро. За ним еще одно.

Во вторник в кофейню заглядывает "дружочек" Вадика. Он одет как самый простецкий обыватель, но держится так, что Олег сразу признает "своего". Парню даже не приходится говорить кодовое "двойной эспрессо со льдом и кусочек брусничного пирога, пожалуйста". Раньше они все говорили "я от Дракона", Олег всыпал Вадику профилактических пиздов, но вместо одной злодейской театральщины только получил другую. Вадику до сих пор, спустя двадцать лет в профессии, смерть как нравятся все эти шпионские игры, и он во всю пользуется тем, что Олег вроде как отошел от дел, а вроде как не против поделиться опытом или контактами разного рода "специалистов". Регулярно, раз где-то в пару месяцев, Вадик заявляется сам, с удовольствием сжирает все, что Олег готов подогнать ему за счет заведения, и с деланным сочувствием спрашивает, не захирел ли тут его Волчик и не пора ли ему обратно в поле. Олег неизменно отвечает, что он на пенсии. Вадик вздыхает:

– Каждый раз надеюсь, что ты как Джейсон Стейтем в любом фильме. Ушел в ретрит, но вот к нему приходят большие шишки, говорят, что мир в опасности и только он может его спасти, и он вздыхает и достает пушку.

Они оба в курсе, что должно случиться, чтобы он вылез в поле.

Они оба в курсе, что Олег надеется, что этого никогда не случится.

Дружочку Вадика нужен контакт хорошего подрывника. Олег делится, почти не чувствуя тоски и желания сказать "есть я, что надо взорвать", берет полную стоимость за клубничный молочный коктейль и возвращается к работе. Потом возвращается домой, выгуливает Креветку, ложится спать, просыпается, снова выгуливает Креветку, открывает кофейню. На колокольный перезвон больше не вскидывается. Сергей не приходит. 

Вместо этого – спустя почти три недели после их странной встречи – он звонит.

***

Звонок раздается ощутимо за полночь, в пятницу, а точнее уже в субботу. Причем звонит не личный телефон Олега, а "кофейный", указанный в профиле на гугл картах. По нему обычно интересуются, работают ли они в праздничные дни, или спрашивают, есть ли посадочные места, когда хотят заглянуть большой компанией. Телефон всегда лежит на стойке справа от кассы, если бы не ежемесячная инвентаризация и составление списка закупок, пропущенный звонок с неизвестного номера обнаружила бы утром уже Тома. Вряд ли бы она стала перезванивать – решила бы, что или номером ошиблись, или хотели пранкануть, или сотрудники какого-нибудь блаблабанка из Воркуты не сориентировались в разнице во времени. Хотя Воркута вроде недалеко, не должно быть сильного перепада.

Один, два, три гудка. Олег поднимает трубку из чистого любопытства, прикладывает телефон к уху и выжидательно молчит. На том конце провода тоже молчат, но при этом ясно слышится музыка и чей-то смех на фоне. Может, у кого-то в кармане случайно разблокировался смартфон и давай звонить по недавним номерам? Олег уже почти готов повесить трубку, когда из нее раздается растерянное:

– Приве-ет? – и это Сергей. А еще, кажется, он слегка пьян. – Не думал, что ты о-ответишь. П-поздно же.

И снова повисает молчание. Олег выдыхает и взлохмачивает себе волосы, прислоняясь бедрами к стойке.

– У меня инвентаризация, – растерянно говорит он, – задержался в зале.

– А-а-а, понятно.

Опять молчит. На фоне все еще гомонят, смеются, Олег слышит, как кто-то совсем рядом с Сергеем просит шесть шотов текилы. Олег ждет еще несколько секунд, но Сергей так ничего и не добавляет, только размеренно, чуть тяжеловато дышит в динамик.

– У вас все в порядке?

Сергей хмыкает не то насмешливо, не то взвинченно.

– А-ага. Наверное? Не знаю.

– Где вы?

– В баре, – еще одна длинная пауза, слышится какая-то возня, ритм дыхания Сергея неуловимо меняется, раздается звон разбитого стекла, кто-то матерится, и Сергей огрызается в сторону, но все равно буквально Олегу в ухо: – Ре-ребят! Я уже сфоткался с вами во всех воз-возможных ко-омбинациях! Давайте, вы-ы не будете меня снимать, ок-кей?

Олег рефлекторно напрягается и замирает. Изнутри поднимает голову профессиональная чуйка, она принюхивается и вздергивает верхнюю губу, предупреждающе обнажая зубы.

– Лера с вами? – как можно ровнее интересуется Олег, и Сергей вдруг… смеется.

– Нет. Лера в башне, я… я сбежал.

– Вы сбежали от собственного телохранителя? – неверяще уточняет Олег, и Сергей хихикает совсем уж пьяно. Кажется, Олег недооценил масштаб бедствия.

– Телохранительницы, О-олег Давидович! Фе-феминитивы важны! Б-б-блять! Ну я же попросил!

Последнее опять в сторону, с нехорошими такими высокими нотками. Олег делает глубокий вдох.

– Дайте адрес, я вас заберу.

– Олег, я в состоянии…

Ты в состоянии позвонить мне посреди ночи и молча дышать в трубку, ага. Пожалеешь же наутро, кусок пьяного идиота.

– Адрес.

Этого он услышать уже не может, но как будто наяву представляет, как Сергей вытягивается струнно и на его влажной от пота шее дергается кадык, когда он сглатывает. Что бы ни сидело внутри и ни скалило зубы, оно припадает на передние лапы и напряженно замирает в охотничьем ожидании. Сергей молчит секунд десять, и Олег уже представляет, как сейчас звонок оборвется, он перенаберет, на ходу печатая Вадику, чтобы определил местоположение абонента, а потом будет прочесывать все бары и клубы в радиусе километра от заданной точки. Как Сергей отвесит ему пощечину под прицелом пары камер, велит убираться, и его придется выводить на воздух силком, как тогда, в Золотом Драконе.

– Сергей, – просит он осторожно, – пожалуйста.

Сергей длинно выдыхает на том конце, запинаясь, проговаривает адрес и отключается.

Олег еще несколько секунд смотрит на смартфон, на всякий случай сует его в задний карман джинс и идет наверх. Автоматом включается подзабытый рабочий режим: надо быстро, четко, без рассусоливаний. Олег почему-то думал, что он проржавел за два года без активного использования, и ему понадобится время, чтоб раскачаться, но нет – в модус-операнди ныряется легко и запросто, будто "пенсии" и не было никогда. Внутри разгорается спокойный тихий азарт, на котором, как на топливе, Олег всегда работал. Надо забрать, защитить. Нельзя мешкать, нельзя думать лишнего. Только о работе.

Олег быстро переобувается, походя чешет выползшую ему навстречу сонную Креветку, шепчет ей:

– Прости, девочка, придется тебе еще немного продрыхнуть в одиночестве.

Олег погулял с ней, прежде чем приступить к ненавистному подсчету остатков сиропов, разных видов молока, кофе и расходников. Надо бы еще разок перед сном, а то у Креветки проблемы с почками, может не дотерпеть до утра, но что уж поделать. Олег один-единственный раз видел Сергея в ощутимом подпитии, и тогда тот с какого-то хера попытался единолично остановить вооруженный налет на казино. Черт знает, что в его пьяную голову взбредет на этот раз.

Олег накидывает куртку, запирает дверь и быстрым шагом спускает вниз. Уже когда он заводит машину, мелькает запоздалая мысль, что он мог бы за пять минут пробить эту горе-телохранительницу, набрать ее, с превеликим удовольствием отчитать, как девчонку, и дать наводку на нужное заведение. Олег отмахивается от нее и выезжает со двора.

Бар находится в центре, до него максимум двадцать минут, но дороги почти пустые, пробок нет, и Олег укладывается в пятнадцать. Паркуется в квартале от нужного места, быстро доходит пешком.

– У нас полная посадка, – отбривает высоченный лоб в костюме на входе, и Олег мог бы уложить его одной левой, очень, очень хочется так и сделать, чтобы сцедить поднакопившееся за время пути напряжение, но нет. Нельзя.

– Мне друга забрать, он сильно перебрал, попросил приехать.

Лоб смотрит на него с подозрением, но сторонится, пропуская Олега. Видимо, хорошо знаком с "сильно перебравшими друзьями" и понимает, что пусть уж лучше они уйдут на своих двоих, чем придется волочить их за шкирку, тревожа остальных посетителей. Олег кивает, без слов благодаря за содействвие, и шагает внутрь. Дверь за спиной захлопывается, и в ту же секунду его с ног до головы окутывает давно позабытым барным духом: все вокруг гомонят, смеются, чокаются и улюлюкают, когда очередной шот опрокидывается в очередной рот. Пахнет алкоголем, какой-то едой и едва ощутимо – травкой. Душно. Олег выдыхает, заставляя себя расслабить плечи и разжать стиснутые тревогой зубы, и осматривается. 

Он уже не весть сколько не ходил по барам. Баловался, когда был сильно моложе и приезжал в отпуска между контрактами, и потом тоже, когда на заданиях случалось выбраться в относительную цивилизацию и хотелось хоть как-то примазаться к "гражданке". А там уже сделала свое дело профдеформация и любые столпотворения стали восприниматься или потенциальным источником проблем, или, наоборот, хорошим путем отхода, который обеспечит относительную безопасность и возможность затеряться среди местных.    

Олег привычно сканирует пространство слева направо от дальнего угла к ближнему, замечает пару едва держащихся на ногах товарищей, но особой угрозы они не представляют. Народу и правда много. Даже не "полная посадка", а скорее "яблоку негде упасть". Пятничный вечер как-никак – вокруг каждого столика, предназначенного максимум на четверых, сидит по семь-восемь человек. Кому не хватило стульев, стоят. Почти у всех в руках стаканы с коктейлями или рюмки, у половины – разнокалиберные душистые электронки. В теплом свете низко висящих ламп без абажуров пар красивыми плотными клубами поднимается под самый потолок. 

Сергея не видно. Олег не дает тревожке подскочить к горлу, а мозгу – сгенерировать с десяток возможных сценариев и с десяток же вариантов собственных действий. Шагает вперед сквозь толпу, только теперь видит барную стойку и – вон он, сидит, красавец. Одна нога под задницей, узкие черные джинсы, черная же футбока в облипку и заколотые в небрежный пучок волосы. Олег выдыхает и ищет взглядом потенциальных недоброжелателей с телефонами. Большинству в зале нет до Сергея никакого дела, но одна компашка неподалеку от барной стойки то и дело поглядывает в его сторону и лениво шушукается. Ничего криминального. Максимум, что они наснимали – как светило российской айтишки хорошо и не слишком буйно отдыхает. Можно, конечно, подойти к ним и с профессиональным оскалом попросить удалить все фотки и видео, но, учитывая количество народа вокруг и общий градус, это может только ухудшить ситуацию. Пусть себе сидят. У Сергея и два года назад был достойный штат юристов, а теперь, наверное, их втрое больше и они втрое зубастей, с парой пьяных портретов уж как-нибудь разберутся.

Олег возвращается взглядом к Сергею как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот тянется к тонкой ножке полного до краев бокала, промахивается, и добрая треть ярко-малинового коктейля выливается на стойку. Сергей смеется. Бармен подвигает бокал ближе к нему и с безмятежным видом протирает стойку. Олег направляется к ним, чеканя шаг и расправив плечи, и народ на его пути рефлекторно расступается, а кто-то даже бормочет тихие пьяные извинения. 

Приятно.

Подойдя к Сергею почти вплотную, Олег встает за его правым плечом, протягивает руку и сам берется за тонкую ножку, уводя бокал из зоны досягаемости. 

– Эйй! – обиженно тянет Сергей, после вскидывает расфокусированный взгляд, и Олега на доли секунды коротит. Глаза у Сергея подведены золотой подводкой, а не скулах вперемешку с веснушками щедро рассыпаны нежно-розовые блестки. Лицо Сергея вспыхивает узнаванием, на влажных губах рождается улыбка. Он хорошенький во всех возможных смыслах этого слова – и сам по себе, и в плане количества выпитого. Олег прикидывает варианты. Если скажет "по-моему, вам хватит", рискует нарваться на пьяное недовольство. "Пора домой" тоже опция так себе – Сергею ведь не пятнадцать. В итоге он останавливается на максимально нейтральном и многообещающем:

– Если поедете со мной, дома организую пару ваших любимых аперолей. Со свежевыжатым апельсиновым соком. Тут такие вряд ли подают, а?

Олег понятия не имеет, подают тут или нет апероли с добавлением свежевыжатого апельсинового сока или нет – заведение все-таки приличное, чего стоит секьюрити на входе и интерьер в целом – но глаза Сергея вспыхивают неподдельным интересом, он облизывается и, чуть покачнувшись на барном стуле, едва не утыкается Олегу в шею. Самый кончик его носа задевает ворот водолазки на стыке с кожей. Так близко, что Олег чувствует прерывистое дыхание. Сразу ебает дежа вю – та же близость, тот же запах от волос.

– Не поеду, – решает Сергей после секундного молчания, он выпрямляется, заглядывает глаза, и Олег не может удержаться от смешка. Ну ей-богу, если хочешь повыпендриваться, то хотя бы не смотри так хитро и не закусывай губу, а то больше похоже, что торгуешься. Наручников Олег с собой не прихватил, но в его арсенале есть кое-что еще. Вещь, за которой не нужно лезть в сейф в дальнем углу спальни, потому что она всегда с собой. Олег наклоняется к самому уху Сергея.

– Поедете, – говорит он строго, понизив голос, и Сергей аж дергается весь. И член у Олега в штанах – тоже. Эта связка, как наверняка и многие другие, еще работает. Блять. Надо было все-таки позвонить этой Лере. – Где ваша куртка?

– Па-пальто, – заплетающимся языком поправляет Сергей, – в гардеробе.

Он мигом забывает про нетронутый коктейль, сам, без понуканий, спрыгивает на пол. Тут же качается, и Олег подхватывает его и осторожно обнимает за талию, держась спиной к той шушукающейся группке, чтобы закрыть обзор и не дать повода наделать новых компрометирующих кадров. Сергей едва стоит на ногах, и его приходится буквально тащить на себе – сначала к гардеробу, где им выдают пижонское фиолетовое пальто, а потом на улицу и к машине. Когда они доходят, Олег открывает пассажирскую дверь, помогает Сергею сесть и пристегнуться.

– А как же "или без выкрутасов, или, и-ик, в багажнике"? – чуть растерянно тянет Сергей, когда Олег выпрямляется и тянется захлопнуть дверь, и Олег хмыкает. Похоже, дежа вю ебнуло не его одного.

– Если поедете в багажнике, то как минимум все мне заблюете, а как максимум захлебнетесь собственной рвотой, – отрезает Олег, и Сергей обиженно дует губы.

– Ты. Отвратителен.

Олег обходит машину, устраивается на водительском месте и на всякий случай блокирует двери. Приоткрывает окно со своей стороны, чтобы не запотели стекла, и заводит двигатель. Сергей во всю хозяйничает рукой под сидением, легко находит нужный рычаг и плавно отъезжает назад, вольготно устраивая вытянутые ноги. Олег с трудом отводит от них взгляд и сосредотачивается на дороге, аккуратно выезжая с парковочной ячейки. 

Дорогу до Башни он хорошо помнит, так что нужды в навигаторе нет. Сергей сопит со своего места, явно пытаясь привлечь его внимание, а, когда ничего не выходит, идет ва-банк и устраивает ладонь у Олега на колене. 

Н-да, солнце, недолго же ты считал меня отвратительным.

– Уберите, пожалуйста, – просит Олег, но, похоже, Сергей настолько пьян, что даже фирменный тон перестает на него действовать. Ладонь скользит выше, почти добираясь до полутвердого члена. Олег снимает ее сам, когда они останавливаются на светофоре, но, стоит загореться зеленому, как Сергей возвращает руку ровно на то место, на котором остановился. До следующего светофора еще далеко. Олег длинно выдыхает, когда Сергей невесомо пробегается пальцами по его стояку и пьяно хихикает. Химчистка багажника обошлась бы дешевле, обреченно думает он, перестраиваясь в соседний ряд, и велит: – Ремень достаньте.

Сергей с готовностью тянется к его пряжке, и Олег непроизвольно сжимает пальцы на руле. 

– Свой! – шипит он. Машина чуть виляет. Сергей издает такой восхитительно растерянный, восхитительно нежный звук, что Олег жалеет, что два года назад открыл ебучую кофейню. 

Надо было наказывать себя не ненавистной бумажной волокитой и рутиной, а возвращением в какую-нибудь Сирию. Сдох бы там, и дело с концом. 

Сергей явно не замечает его моральных терзаний и, высунув от усердия язык – Олег наблюдает за ним краем глаза в зеркало заднего вида – чуть выгибается на сидении и достает из шлевок средний ширины кожаный ремень.

– Достал!

– Умница, – сквозь зубы цедит Олег, – теперь сложите петлю и…

Сергей выполняет все его указания с завидным тщанием, просовывает в петлю руки, затягивает, помогая себе зубами, и Олегу только и остается, что перегнуться через него на очередном светофоре и закрепить ремень, привязывая Сергея к дверной ручке. Табло отсчитывает секунды до зеленого: двенадцать, одиннадцать, десять… У Сергея делается очень сложное выражение лица, словно он только сейчас понял, чему поспособствовал, он ойкает и пытается высвободиться. Сбивается с дыхания, когда ничего не выходит, и Олег несколько секунд как завороженный смотрит, как грубая кожа ремня вминается в его запястья. 

Надо. Было. Позвонить. Сраной. Лере.         

Сзади недовольно сигналят, и Олег плавно надавливает на газ, снимаясь с месте. Остаток пути проходит в относительном спокойствии. Сергей сначала сопит и тянет ремень, но скоро ему надоедает, и он прислоняется виском к стеклу. Жалобно сипит минут через десять:

– Укачивает, – и Олег приоткрывает окно и с его стороны тоже. Совсем немного, чтобы не продуло расхристанного и разгоряченного после бара. Сергей запрокидывает подбородок и жадно тянет носом свежий воздух из щели. Кажется, ему легчает. По крайней мере, он не блюет, а через какое-то время и вовсе вырубается. Олег время от времени поглядывает на него. Черные от туши ресницы слиплись иголочками, губы приоткрыты, на стекле расползается мутное полупрозрачное пятно от дыхания. 

Как будто ничего не изменилось. Та же машина, та же дорога к Башне. Может, представляет Олег, он сумел выпутаться, и Сергей его все-таки простил? Может, они едут с тусовки очень богатых очень именитых людей, и по возвращению домой надо будет уложить Сергея спать, скользнуть к нему под одеяло, а наутро проснуться на привычные три часа раньше, облапать сонно ворчащее, но такое отзывчивое тело и пойти готовить завтрак на двоих.

Надо бы надавать себе мысленных затрещин, призвать внутренний голос к порядку и перестать выдумывать всякое, но Олег позволяет фантазиям расти, крепнуть и тасовать колоду всего с ними не случившегося. Как был два года назад слабаком и трусом, так им и остался.

Примерно через полчаса добираются до башни. Въезд на подземную парковку по внутренним пропускам, так что Олег оставляет машину на специальном пятачке под зданием, сейчас практически пустынном – так, всего семь-восемь машин. Видимо, во Вместе до сих пор абсолютно свободный график, позволяющий работать в любое время суток. Он глушит двигатель, выбирается наружу, обходит машину и аккуратно тянет на себя пассажирскую дверь. Сергей чуть не вываливается и, когда Олег подхватывает его, не давая упасть, вздрагивает и просыпается. Хлопает осоловевшими глазами, смотрит на Олега и вдруг резко напрягается буквально всем телом.

– О-олег? – спрашивает он осторожно и дергает по-прежнему зафиксированными руками. Раз, другой, третий. Рывки становятся сильнее, отчаяннее. Дыхание Сергея учащается. Олег, убедившись, что планы насчет "наебнуться на асфальт" отложились, немного отстраняется и, привычно шикнув, показывает пустые раскрытые ладони. Смотри, я безоружен. Я не причиню тебе вреда. 

Я больше никогда не причиню тебе вреда, клянусь.

– Вы позвонили мне из бара, помните? – медленно и максимально мягко проговаривает он. – Я приехал вас забрать, привез к Башне.

Сергей замрает, осматривается, выдыхает, и секундная вспышка трезвости, вызванная не иначе как испугом, тонет в голубых глазах. Движения снова становятся плавными и тягучими, дыхание замедляется, Сергей льнет к рукам и что-то тихонько мяукает себе под нос, пока Олег высвобождает его запястья и помогает выбраться из машины. Сует сложенный в несколько раз ремень в карман пальто. Пальцы при этом натыкаются на какой-то небольшой пластиковый прямоугольник, и Олег вытаскивает на божий свет пропуск. Повезло: не придется объясняться с охраной. 

Ноги у Сергея по-прежнему заплетаются, он идет кое-как, привалившись к плечу Олега, но, стоит им войти в холл на первом этаже, неожиданно умудряется взять себя в руки, выпрямляется и достаточно бодро шагает до самого лифта, в котором снова едва не падает. Два года назад он и толикой такой выдержки не обладал.

Олег прикладывает пропуск к специальной панели, и из динамика в левом верхнем углу раздается щебетание Марго:

– Доброй ночи, Сергей. В пентхаус?

– Да, – отвечает вместо Сергея Олег, и Марго, на секунду зависнув, продолжает:

– Мне нужно подтверждение от Сергея, – Олегу кажется, или ее голос звучит теперь тверже и строже? Раньше она так не умела и говорила все с одной доброжелательно-равнодушной интонацией. – Сергей?

– Подтверждаю, – заплетающимся языком говорит Сергей, но лифт по-прежнему не двигается с места. Марго продолжает допрос:

– Вы подтверждаете, что ваш гость может подняться с вами?

– Да.

– Вы находитесь рядом с этим человеком добровольно?

Олег на секунду ловит взгляд Сергея. На дне голубых глаз мелькает и тут же исчезает какая-то эмоция – Олег очень бы хотел сказать, что незнакомая, но правда в том, что вообще-то нет. Знакомая.

Сергей примерно так же смотрел на него, когда задавал два года назад свои вопросы: цветы тоже ты? А слежка? Нападение на Золотой Дракон было спланировано? Ты – Чумной Доктор? Олег отвечал: да и да. К нападению на казино я не имею никакого отношения, но я был в курсе, что оно случится, наемничий мир тоже полнится слухами и сплетнями, я решил использовать это, чтобы закрепить между нами доверительные отношения. Господи, нет, я не Чумной Доктор, я только использовал его как предлог, чтобы начать операцию.

– Сергей, – начинает волноваться Марго, – вы подтверждаете, что находитесь рядом с вашим гостем добровольно?

Пауза. Сердце в груди Олега бьется тяжело и тревожно. Оно такое огромное, что…

– Да, – наконец говорит Сергей, и лифт начинает подниматься. Олег больше не смотрит на Сергея и старательно думает о том, что это так-то хорошая идея. Вероятно, у Сергея есть кодовая фраза, чтобы не вызвать подозрений и агрессии со стороны предполагаемого злоумышленника и при этом дать понять Марго, что пора поднимать на ноги СБ. Олег коротко облизывает пересохшие губы. Сергей молодец, да. Хорошая идея.

Лифт останавливается, плавно разъезжаются в стороны створки, но Сергей не спешит выходить – так и стоит, тяжело привалившись к прозрачной стенке. Олег осторожно трогает его за плечо, Сергей вздрагивает, отлепляется, делает неуверенный шаг вперед и едва не валится на пол. Олег в последний момент успевает его подхватить. 

– Тихо, тихо, – успокаивающе шикает он. У Сергея подрагивают губы.

– Не могу, – едва слышно выговаривает он, – не могу больше…

"...идти", заканчивает про себя Олег. 

– Я помогу, хорошо?

Сергей смазанно кивает, и Олег сначала подставляет ему плечо, придерживая за талию, а потом, через пару нетвердых шагов, решается и вовсе подхватывает на руки. Сергей шумно выдыхает, но не сопротивляется – обвивает руками шею, утыкается носом в плечо. Вот бы он снова вырубился, малодушно думает Олег, пока несет его в спальню и сгружает на постель. Взгляд против воли моментально выхватывает нестыковки: новое постельное белье, больше подушек, какая-то незнакомая статуэтка на тумбочке с правой стороны кровати. А вот бардак все тот же – смятые простыни, скомканное одеяло, из под которого торчит то ли рукав, то ли штанина шелковой пижамы. Если Олег сдвинет одну из подушек, наверняка обнаружит под ней любимые секс-игрушки. Все те же или Сергей обновил арсенал, чтобы об Олеге и их связи вообще ничего не напоминало?

Сергей держится слишком крепко для спящего и, когда Олег тянется расцепить его пальцы у себя на загривке, подчиняется, но как будто неохотно. Просит так тихо, что Олегу приходится напрячь слух:

– Посиди со мной? Чуть-чуть? Пожалуйста?

Он снова тот самый – растерянный, беззащитный, не обросший еще твердой броней по всему телу. Хотя он, и когда в кофейню пришел три недели назад, тоже не был обросший броней. Скорее так, обрастающий. 

Может, через пару-тройку лет в каком-нибудь интервью Сергей, не называя имен, поблагодарит Олега за то, каким человеком благодаря его предательству он стал. 

Блять. Мысли текут совсем не туда, куда нужно и можно, и Олег с трудом собирает их в кучу, хотя в нем, в отличие от Сергея, нет ни грамма алкоголя.

– У вас есть что-то для снятия макияжа? – устало спрашивает он, и Сергей порывается было встать, но тут же валится обратно на кровать. Олег аккуратно придерживает его за плечо.

– В ванной должна быть мицелярка и ватные диски, – признав очевидное поражение, бормочет Сергей и падает навзничь, широко раскидывая руки и прикрывая глаза.

Олег уходит в ванную, тщательно моет руки и легко находит стоящий на раковине пузырек с мицелярной водой. Рядом стоит какая-то увлажняющая сыворотка в бутылочке из темного стекла. Судя по тому, что осталось меньше половины, ею активно пользуются, так что Олег на всякий случай прихватывает и это тоже. Достает из стеклянного шкафчика несколько ватных дисков, закрывает его, бросает взгляд на правый верхний угол. Когда-то там стояла крошечная камера-невидимка. Олег, когда уходил, сам ее демонтировал, как и ту, что была в спальне. Наверное, Сергей все равно вызвал потом специалистов, чтобы облазили весь пентхаус сверху донизу и подтвердили, что больше жучков нет. 

Олег бы на его месте поступил именно так.

По возвращению в спальню, Олег обнаруживает Сергея снова в сидячем положении. Тот опирается на отставленные назад руки и держит глаза закрытыми. Вздрагивает, заслышав шаги, но не смотрит, а только самую чуточку вздергивает подбородок и трепещет ресницами. Олег хмыкает, правильно истолковав намек, и присаживается перед ним на корточки. Обильно льет на ватный диск мицелярную воду – кажется, даже слишком обильно, но он вот вообще не разбирается в этих делах – потом подносит диск к лицу Сергея и аккуратно стирает блестки с левой скулы. Сергей приоткрывает губы, выдыхает. Олег видит, какие усилия он прикладывает, чтобы не податься навстречу прикосновению. Теперь надо перевернуть ватный диск и стереть блестки с другой стороны. И нужен еще один, чтобы убрать подводку и тушь. И еще – пройтись по всему лицу, стирая потеки и единичные блестючки. Почему-то с ямки под нижней губой. В какой-то момент Сергей распахивает глаза, и там, где только что были его ресницы, остаются крохотные пятнышки от туши. Олег стирает и их, тщательно следя, чтобы не задеть слизистую. Дальше – сыворотка. Ее Олег тоже наносит на ватный диск и аккуратно проходится им по щекам, подбородку, носу и лбу. Потом тщательно завинчивает оба бутылька, отставляет их и берется за отвороты фиолетового пальто. Тянет вниз, помогая снять, и, когда стаскивает рукава, ненавязчиво проходится прикосновениями по предплечьям. Пытался рассмотреть в баре и в машине, но и там, и там был херовый свет. 

Чистые.

– Думал, я попытаюсь вскрыться из-за тебя? – словно прочитав его мысли, со смешком спрашивает Сергей, и Олег вздрагивает, застигнутый врасплох. – Я тоже так думал. Но потом решил, что ты того не стоишь.

Олег отстраняется и смотрит Сергею в большие, сухие, как будто почти трезвые глаза. Это обманчивое ощущение. Ему нельзя доверять. 

– Правильно решили, – тихо-тихо отзывается Олег.

Сергея качает вперед, и Олег понимает, что сейчас произойдет, за секунду до того, как оно случается. Сергей накрывает его губы своими, целует влажно и настойчиво, а Олег… Олег всегда был эгоистичной скотиной. Он стонет и позволяет горячему языку скользнуть себе в рот, жадно отвечая. Сергей снова закидывает руки ему на шею, просяще, так восхитительно знакомо скулит в рот, приглашающе приоткрывает губы шире, и вот уже Олег мажет кончиком языка по кромке его зубов, скользит дальше, углубляя поцелуй. Сергей едва ощутимо дрожит в его руках, скользит ладонью по шее, груди, животу. Наконец его ладонь накрывает пах, и член Олега, опавший за то время, что они добирались до пентхауса, дергается в ответ на прикосновение. Сергей сжимает пальцы крепче, и неожиданно это отрезвляет. 

Олег шумно выдыхает Сергею в рот, крадет на долгую память еще несколько секунд поцелуя, а потом кладет ладони Сергею на лицо, аккуратно его отстраняет и упирается лбом в лоб. Просит:

– Сереж, не надо, – и Сергей всхлипывает, жмурится и роняет голову ему в плечо. Тут же поворачивает ее, тянет зубами ворот водолазки и касается горячим дыханием кожи. 

– Скажи… скажи еще.

Каждое слово оседает на шее поцелуем.

– Сереж, – послушно повторяет Олег, запуская пальцы Сергею в волосы и несильно сжимая. – Сережа.

Сергей облизывает губы, и Олег чувствует, как по шее мажет, пуская по всему телу волну мурашек, кончик его языка.

– Так соскучился по тебе, – шепчет Сергей, едва ощутимо прихватывая кожу зубами. Член неприятно упирается в шов на джинсах, и Олег перетекает с корточек на колени, чуть расставляя их в стороны, чтобы уменьшить давление.

– Я тоже, – хрипло отвечает он, – я тоже, солнце мое.

Сергей издает тихий задушенный звук, его начинает трясти, и он больше не целует, а только елозит лицом по стыку ворота и кожи. Вцепляется обеими руками в ткань водолазки на груди, мнет ее, требует:

– Отдай, – и Олег не сразу понимает, о чем он. – Пожалуйста.

Пальцы сжимаются крепче, тянут, и Олег ослабляет хватку у Сергея в волосах и просто гладит его по голове.

– Хорошо, хорошо, тш-ш.

Сергея все еще потряхивает, но постепенно он успокаивается, затихает. Его дыхание тоже выравнивается и тяжелеет. Олег выжидает еще минутку, пока Сергей совсем не обмякнет, и осторожно отстраняет его от себя. Сергей осоловело моргает, послушно поднимает руки, помогая стянуть с себя футболку. Олег очень старается не смотреть на аккуратное колечко в правом соске. Снимает куртку, стаскивает с себя водолазку и надевает ее на Сергея. Тот тут же валится на постель, совсем сонный и вялый, и Олег аккуратно снимает с него ботинки и джинсы. Складывает одежду стопкой, кладет на прикроватную тумбочку, а сверху устраивает выуженный из кармана пальто телефон. Втыкает в него болтающийся из розетки провод, чтобы смартфон подзарядился на ночь.

Хочется стащить что-то из шкафа взамен водолазки, но Олег не дает себе даже додумать эту мысль. Надевает куртку на голое тело, застегивается и оборачивается на выходе из спальни, когда Сергей его смазанно окликает.

– Что такое?

– Пере-перейдешь со мной на ты? – спрашивает Сергей, еле ворочая языком. Взгляд у него мутный, веки едва приподнимаются, когда Сергей моргает. – Раз уж те-теперь ты не мой подчиненный?

Олег невесело хмыкает.

– Перейду, если вы перезвоните мне на трезвую голову.

– Обещаешь?

– Обещаю.   

Сергей отползает к подушкам, утыкается в одну из них лицом, и Олег выходит из спальни. 

Пентхаус он особо не рассматривает – тот ровно такой же, каким Олег его помнит – только собирает пару-тройку разбросанных на диване и журнальном столике фантиков. Относит в мусорное ведро на кухне. С первой же попытки находит аптечку – она тоже ровно там же, где Олег помнит – и выдавливает из блистера таблетку обезбола. Кладет ее на блюдце, наливает в высокий стакан воды и относит все это в спальню, чтобы поставить на вторую прикроватную тумбочку. Сергей уже крепко спит, подложив руки под голову. На запястьях едва заметны в тусклом свете ночника следы от ремня. Олег позволяет себе всего пару секунд полюбоваться Сергеем, на котором только белье и его, Олега, водолазка, а потом уходит.

Марго без проблем направляет лифт на первый этаж. Никаких подтверждений теперь ей не требуется. Когда лифт мелодично брякает, оповещая о прибытии, она вдруг говорит:

– Была рада вас видеть, Олег, – и Олег вскидывает удивленный взгляд на камеру в верхнем углу. – Я, кажется, по вам соскучилась, – добавляет Марго каким-то неуверенным тоном, и Олег осторожно ей улыбается, прежде чем выйти в холл.

Я тоже, Марго. Я тоже.

***  

– О, вот он! А я все думала, куда он подевался! – широко зевнув, говорит следующим утром Тома, когда Олег спускается в кофейню и кладет на стойку телефон.

– Я инвентаризацию вчера проводил, – объясняет Олег, – заработался и, видимо, случайно сунул в карман, перепутав со своим.

Тому эта версия более чем удовлетворяет, она кивает и, стоит звякнуть колокольчику над входной дверью, приветливо улыбается ранним субботним пташкам. 

Олег проснулся в привычные восемь двадцать, хотя домой вернулся в четвертом часу, так что голова гудит просто адски. Хотел было поваляться, попробовать уснуть обратно – законный выходной как-никак – но на кровать с кряхтением и сопением забралась Креветка, требующая кормежки, почесушек, прогулки и, по возможности, еще одной кормежки. Пришлось вставать и идти в душ. О вчерашнем напоминали только почти незаметные следы на шее. Скорее всего, уже к завтрашнему вечеру они сойдут.

Выгуляв Креветку, Олег сам, чтобы не отвлекать Тому от работы, делает себе крепкий кофе, берет с витрины сендвич с тунцом и пару профитролей и идет за столик у окна. Открывает ноутбук, находит свои вчерашние заметки и приступает ко второму этапу инвентаризации – надо написать поставщикам, сориентировать по срокам и количеству всего необходимого. Выходной выходным, но, если не сделает этого сегодня-завтра, они рискуют остаться без кокосового и овсяного молока – и того, и другого осталось всего по коробке. Работается нудно и немного лениво, и Олег то и дело кидает вороватый взгляд на свой телефон. Ничего – ни смски, ни звонка, ни уведомления из Вместе. Учитывая, во сколько обычно просыпается Сергей, в этом нет ничего удивительного, но изнутри все равно колет обидой и разочарованием. Вчера, уже сидя в машине на парковке под Башней, Олег долго и мучительно подбирал слова, пытаясь сформулировать мысль. "Надеюсь, похмелье будет не очень жесткое", "звоните в любое время", "обещание в силе, если вы о нем вспомните, конечно" – все звучало натужно, неестественно и как будто обязывающе. В итоге Олег отправил максимально нейтральное "мой личный номер". Как если бы оставил на журнальном столике визитку. Если Сергей захочет, он перезвонит. Если нет… значит, нет. 

Сергей не звонит ни в одиннадцать, когда обычно просыпается, ни потом в течение дня. Чтобы занять себя и отвлечься, Олег готовит внеочередной гигантский противень с лазаньей. Раньше, когда кофейня только-только открылась, он самолично пек все десерты, но постепенно поток посетителей стал увеличиваться и от этого пришлось отказаться. К тому же очень скоро Олег понял, что готовить вот так, в полупромышленных масштабах и одно и то же из недели в неделю, ему не то чтобы сильно нравится, так что теперь почти всю еду он заказывает у проверенных поставщиков, а сам встает к плите, только чтобы организовать ланчи по понедельникам.

– Ого, это в честь чего такой подгон? – удивленно хлопает глазами Тома, когда Олег спускает противень вниз и принимается нарезать лазанью на порции и раскладывать по тарелкам. Один из посетителей, сидящий за ближайшем к стойке столом, уже заинтересованно на нее поглядывает.

– Захотелось, – пожимает плечами Олег.

Лазанью почти наверняка расхватают в ближайшие час-два, Олег долго смотрит на один кусок, получившйся чуть больше других, думает, не отправить ли его с курьером в Башню, но, во-первых, Сергею вряд ли понравится получить от него что-то с курьером, а во-вторых…

Нет значит нет, напоминает себе Олег и терпеливо ждет.

Сергей звонит ему на следующий день ближе к обеду. Олег не стал вносить его контакт в записную книжку, но сразу узнает номер с двумя тройками на конце. Снимает трубку, говорит:

– Да? – и ждет пару секунд, чтобы Сергей на том конце провода собрался с мыслями.

– Привет, – наконец говорит Сергей. Чуть зажато и напряженно, но это даже хорошо. Значит, не пьян.

– Здравствуйте, – отзывается Олег и после того, как в трубку не то раздраженно, не то взвинченно цокают, со смехом поправляется: – Привет. Как ты после пятницы?

Вспомнил все-таки. 

Интерсно, только это или остальное – тоже? Олег очень надеется, что, проснувшись вчера, Сергей не слишком испугался, обнаружив себя на одну половину раздетым, а на другую – в чужой водолазке. И еще следы от ремня на запястьях. Олег действовал по ситуации, чтобы они не вписались в какой-нибудь столб и чтобы не случилось эпизода очень пьяного и оттого крайне сомнительного согласия. Он почти всю свою жизнь был человеком двойных стандартов и плавающих принципов, но секс… Секс, по мнению Олега, всегда должен был проходить ко взаимному удовольствию всех участников процесса. А иначе это хуета какая-то. 

Другое дело убийства, шантаж и прочие прелести наемничьей жизни, да, Волков?

Уже после того, как уехал, прокручивая по дороге все произошедшее за вечер в голове, он подумал: блять. Ему ведь охренеть как повезло, что Сережа всего лишь немного шуганулся, когда проснулся и обнаружил себя привязанным к дверной ручке и в компании человека, едва не похерившего дело всей его жизни. Все могло закончиться гораздо жестче – полноценной истерикой или, может, даже паничкой. Успокоившись, Сергей наверняка вызвал бы охрану, и в следующий раз они увиделись бы разве что в суде.    

– Вроде нормально, – не слишком уверенно отзывается Сергей и добавляет после паузы: – Спасибо, что забрал меня и отвез домой.

– Ерунда. Ты переживал насчет каких-то ребят, которые снимали тебя в баре, все хорошо?

Сергей тихо смеется, и Олег ничего не может с собой поделать – представляет его, сидящего по-турецки в горе подушек и одеял. На нем любимое кружевное белье и водолазка Олега, волосы чуть растрепались, и Сергей приглаживает их и заправляет за уши, чтобы не мешались.

– Да. Да, все хорошо, там ничего криминального. Я бы даже сказал, что фотки довольно удачные, я здорово на них получился.

– Ну еще бы, – не успев подумать, вставляет Олег и тут же отвешивает себе мысленную оплеуху. Сергей молчит. – Извини.

– В-все нормально, – еще одна пауза, долгий вдох, и Сергей продолжает: – Со мной даже пару мемов сделали, довольно безобидных и милых.

Разумеется. Какие еще можно было сделать с ним мемы, когда он был такой восхитительно красивый и пьяный.

– Можно я прогуглю? – осторожно уточняет Олег, и на том конце провода снова повисает тишина. Олег не торопит.

– Почему… почему ты спрашиваешь? – в голосе Сергея слышится какое-то странное напряжение, словно он сам не определился с эмоцией, с которой следует это спрашивать. Олег подвисает.

Потому что я не хочу, чтобы ты думал, что я слежу за тобой и/или представляю угрозу?

Потому что это будет странно, если я начну собирать в галерее твои фотки, как всамделишный сталкер?

Потому что ты все-таки перезвонил мне, и у меня все внутри леденеет и немеет от страха, что я сделаю что-то не так и спугну тебя?

– Не знаю. Наверное, хочу, чтобы ты знал, что я соблюдаю твои личные границы. 

Сергей снова фыркает, на этот раз точно взвинченно.

– Ну… ладно? – вот теперь повисшая пауза ощущается нехорошо, дискомфортно. Олег мучительно пытается придумать, как продолжить разговор, но в голову ничего не лезет. Сергей прокашливается. – Слушай, я чего позвонил. Хотел спросить, когда тебе можно завезти водолазку?

"Оставь себе", – чуть было не ляпает Олег, но вовремя прикусывает язык. 

– Сегодня в любое время, я закрываюсь в девять. Ну или на неделе, кроме среды, там у меня поставки, весь день буду в мыле.

Почему бы тебе просто не отправить ее с курьером?

– Тогда я заеду сегодня, – торопливо откликается Сергей. – В девять, чтобы не отвлекать тебя от работы. Не слишком поздно?

Что-то ты не думал об этом позавчера в час ночи.

– В самый раз.

Сердце подскакивает к горлу, бьется гулко и быстро, и Олег понимает вдруг, что щеки ломит от дурацкой широченной улыбки.

– Тогда… увидимся? – спрашивает Сергей, и Олег почти слышит в его голосе ответную улыбку, пусть и немного нервную и неуверенную.

– Ага, до вечера. Пока?

– Пока.

Сергей сбрасывает звонок, и Олег еще пару минут вертит в руках телефон, а в голове – его голос. 

Он запрещает себе радоваться раньше времени, и тем более – раньше времени надеяться, но остаток дня все равно проводит в приподнятом настроении. Оно становится совсем уж подозрительно хорошим, когда Олег вбивает в поисковик "Сергей Разумовский", сортирует результаты от новых к старым и находит те самые фотки и мемы на каком-то желтушном сайте. Сергей на них расхристанный и откровенно поплывший, у него блестят губы, глаза и усыпанные глиттером скулы. Он сидит, подогнув под себя ногу и подавшись вперед – тянется за коктейлем. Подпись на одном из упомянутых Сергеем мемов гласит: когда слишком буквально воспринял результаты теста "кто ты из феечек винкс". Олег фыркает и, поторговавшись для порядка с собой, сохраняет пару штук в галерею. 

Вечер воскресенья не балует обилием посетителей, так что он без зазрения совести переворачивает табличку на двери в положение "закрыто" за полчаса до официального окончания рабочих часов, закрывает смену, снимает фартук и идет к себе наверх. Сергей, если речь идет о неформальных встречах, тот еще любитель опаздывать, так что Олег как раз успеет погулять с Креветкой до его прихода. Переобувшись и накинув куртку, Олег цепляет Креветку на поводок, подхватывает на руки, чтобы спустить вниз – Креветке тяжеловато даются лестницы, пару раз она чуть не навернулась и не сломала себе шею и с тех пор каталась вверх-вниз на Олеге, как на лифте – и тут в кармане джинс оживает вибрацией телефон. Олег останавливается, вытаскивает его и смотрит сначала на пришедшее уведомление, а потом на время в правом верхнем углу экрана.

"Я подъехал".

Девять ноль одна.   

Обычно, когда идет на прогулку, Олег выходит через задние двери, которые предназначены в основном для разгрузки машин от поставщиков, но Сергей о них не знает, так что Олег заходит в зал и подходит к прозрачной двери наружу, за которой уже маячит знакомый, чуть угловатый силуэт. Несильно стучит костяшками на уровне плеча Сергея и, когда тот оборачивается на звук, проворачивает ключ и тянет дверь на себя. В помещение тут же врывается холодный осенний воздух. Сергей одет в свое щегольское фиолетовое пальто, губы у него бледные, а плечи напряжены. Машины не видно. Неужели приехал на такси заранее и успел замерзнуть, пока ждал назначенного времени?

– П-привет, – выдыхает Сергей, стуча зубами. Ну точно, замерз. Олег с улыбкой кивает и сторонится, приглашая его внутрь. В кофейне стоит полумрак, свет льется только с оживленной улицы, и, решив, что это для первой полноценной после расставания встречи чересчур интимно, Олег идет к стойке щелкнуть выключателем. Сергей шагает следом, и, когда Олег оборачивается, они оказываются друг напротив друга буквально в полутора метрах.

– Ты подозрительно вовремя, – хмыкает Олег, и Сергей чуть вздергивает подбородок и поджимает губы. Чтобы сгладить неловкость, Олег добавляет примирительным тоном: – Я планировал погулять с собакой до твоего прихода. Давай сделаю тебе кофе, чтобы согрелся, а потом, если захочешь, составишь мне компанию? А то у нас строгое расписание.

– Собакой? – переспрашивает Сергей, кажется, только сейчас замечая по-прежнему висящую у Олега подмышкой Креветку. Та уже во всю метет хвостом – Олег чувствует, как он то и дело бьет по спине – и, честно говоря, это то еще чудо, что после всего, что с ней сделали, она снова научилась доверять людям. Сергей несколько секунд со сложным лицом рассматривает торчащую во все стороны белую шерсть, несимметричные уши, почти беззубую пасть и вываленный из нее большой розовый язык, губы его складываются в удивленное "о", а потом, неловко прокашлившись, Сергей неуверенно говорит: – Хорошенькая.   

Олег аж хрюкает от неожиданности.

– Не разменивайся на комплименты, ей пофиг, а я и сам прекрасно знаю, что она выглядит, как черт.

Сергей облегченно выдыхает и тоже негромко смеется. 

– Слава богу! 

– Я опущу ее на пол? Она не кусается и вообще очень ласковая.

Сергей кивает, и Олег отпускает Креветку на свободу, а сам идет за стойку и включает кофемашину. 

– Тебе понравился кленовый латте в прошлый раз? Повторю?

Еще один кивок. Сергей снимает пальто, вешает его на спинку стула за столиком у окна – того, который он облюбовал в прошлый раз – и с интересом смотрит себе под ноги на то, как Креветка описывает вокруг него неровные восьмерки, то поднимаясь на задние лапки, а то, наоборот, плюхась на жопу и выклянчивая почесушки требовательным поскуливанием. Олег засыпает в рожок молотый кофе, вкручивает его в машину и жмет нужную кнопку. Сергей ничего не говорит. Олег в какой-то момент отвлекается от готовки, поднимает взгляд и видит, что плечи у него снова задеревенели, а губы плотно сжались. Жалеет, что пришел? Или что не ушел сразу, с порога всучив непрозрачный полиэтиленовый пакет? Олег сразу догадался, что там его водолазка. Изнутри скребет необходимостью сказать что-то, чтобы разбить неловкую тишину. Наконец он решается:

– Ее зовут Креветка, и она досталась мне от предыдущего владельца квартиры.

Сергей, присевший на краешек стула и нагнувшийся, чтобы аккуратно почесать Креветку между ушами, удивленно вскидывает брови.

– Это как?  

Олег берет два стаканчика, в один льет двойную порцию кленового сиропа, а в другой – полпорции миндального. Пока готовится кофе и взбивается молоко, он вкратце рассказывает историю их с Креветкой знакомства и любви далеко не с первого взгляда. Сережа судорожно втягивает воздух на особо душещипательных моментах и теперь чешет Креветку куда смелее и даже почти не пытается спасать пальцы от неумолимого, крайне слюнявого облизывания. Заканчивая рассказ, Олег подхватывает со стойки стаканы и относит их за столик.

– Я всегда догадывался, что ты собачник, – говорит Сергей, сделав первый глоток и на секунду прикрыв глаза от удовольствия, – но, если честно, если и представлял тебя с собакой, то с каким-нибудь доберманом или овчаркой. Чтобы идеальное поведение без нареканий, короткий поводок, команды, вот это все.

Беспрекословное безграничное подчинение, ага. 

Сергей вздрагивает, сообразив, по всей видимости, что ляпнул и как именно оно могло прозвучать в контексте их прошлых отношений, и чуть краснеет. Олег улыбается и тоже отпивает свой кофе.

– Буквально озвучиваешь мои мысли двухгодичной давности, – уводит он разговор в более безопасное русло, – но, кстати, Креветка все это умеет.

Сергей скептично приподнимает брови, и Олега вдруг обжигает изнутри каким-то тихим, приятным азартом. Он отставляет стакан, встает со стула и опускается на корточки. Креветка тут же несется к нему со всех лап, но, заслышав строгое "сидеть!" тормозит и плюхается на задницу.

– Вот так, молодец, девочка, – воркует с ней Олег, – дай лапу, – Креветка подает ему правую лапу. – А теперь другую.

Креветка протягивает другую, обиженно тявкает, и Олег, правильно истолковав намек, лезет в карман куртки и достает несколько кусочков сухого корма. Схрумкав его, Креветка благосклонно показывает, что знает еще с десяток команд – крутись, вертись, умри, ползком… Олег скармливает ей еще пару кусочков корма в благодарность за эту демонстрацию, поднимает взгляд и замечает, что от скептицизма Сергея не осталось и следа. Теперь он смотрит на Креветку с неподдельным изумлением.

– Ну как? – гордо спрашивает Олег.

– С доберманом смотрелось бы внушительнее, – чуть насмешливо хмыкает Сергей и, когда уже Олег в притворном изумлении приподнимает брови, добавляет: – Но вообще очень круто! Она уже сразу умела или это ты ее обучил?

– Сразу она умела только трястись, ныкаться по углам и писаться от любого громкого звука, – вздыхает Олег и тут же жалеет о сказанном, потому что на лице Сергея отпечатывается знакомое обреченное выражение, которое прилипало к нему всякий раз после редких визитов в детдом Радуга. – Хочешь попробовать?

Сергей удивленно хлопает глазами, но подставляет ладонь, когда Олег достает горсть корма и протягивает ему. Креветка снова демонстрирует чудеса эквилибристики. В этот раз как будто даже чуточку охотнее. Ничего удивительного в этом нет – Сергей в отличие от хозяина-жадины выдает ей награду за каждый чих. Олег закатывает глаза, но не возражает и не лезет учить, как надо.    

Под конец представления Креветка начинает немного нервничать, а, стоит Сергею скормить ей весь оставшийся в ладони корм и выпрямиться, бежит к двери и начинает около нее нетерпеливо пританцовывать. Олег с сожалением смотрит на едва ополовиненный стакан с кофе, а потом на довольного, как детсадовец, полностью расслабившегося Сергея.

– Надо ее вывести, – со вздохом говорит он. Сергей кивает и бросает вороватый взгляд на принесенный пакет, который он устроил на самом краю стола. Олег морально готовит себя к тому, что вот сейчас он скажет что-то вроде: "тогда я вызову такси", но, к его удивлению, Сергей говорит совсем другое.

– Оставлю здесь? – спрашивает он. – И возьму с собой кофе. У тебя есть крышечка, чтобы он медленнее остывал?

Конечно, у Олега есть крышечка, чтобы кофе медленнее остывал.

***

Самое странное и неуютное во всей ситуации заключается в том, что Олег, хоть ты тресни, не понимает, что происходит.

Они идут сначала его привычным маршрутом для ежеутренних и ежевечерних прогулок с Креветокой, потом выруливают к Обводному, но там слишком дует, и совсем скоро им, чтобы не задубеть, приходится свернуть на одну из идущих перпендикулярно к набережной улиц. Народу вокруг немного – холодно, темно, вечер воскресенья. Они почти не разговаривают друг с другом, только изредка перекидываются парой-тройкой слов или переглядываются, отпивая каждый из своего стаканчика. Это ощущается почти естественно, и как раз это и не дает Олегу покоя. Может, мелькает вдруг в голове шальная мысль, Сергей ведет его дворами до закоулками прямо в руки к киллеру. Нет, ну а что: так и не смог смириться и проработать травму, решил закрыть гештальт жестко и радикально, а пятничный полуночный звонок так это чтобы попрощаться и унести с собой в дальнейшую жизнь хоть что-то хорошее об Олеге Волкове – предателе, засранце и далее по списку. Где-то в горле рождается хриплый нервный смех, и Олег маскирует его кашлем, тут же прикладываясь к стаканчику.

Креветка тянет поводок, очень тщательно обнюхивает бетонную полусферу и упирается всеми лапами и ворчит, когда Олег пытается сдвинуть ее с места. Олег обреченно вздыхает, ослабляет поводок и только следит, чтобы Креветка не попыталась подобрать что-нибудь с земли.

– Ты смотрел? – спрашивает вдруг Сергей, и Олег поднимает голову и оборачивается. Сергей ушел чуть вперед, но, видимо, понял, что Олег отстал, притормозил и теперь стоит, глубоко засунув одну руку в карман, а во второй держа поднесенный к губам стакан. Рыжие волосы развеваются на слабом ветру, воротник пальто поднят. Он кажется очень далеким, недостижимым, нездешним. Как будто никогда не принадлежал Олегу. 

Как будто Олег его выдумал.

Креветка наконец отлипает от сферы, тянет вперед, и Олег подходит к Сергею и смотрит на стену, на которую с крайне задумчивым видом пялится Сергей. Они дошли до какого-то старого, еще советского образца кинотеатра. Вдоль всего здания развешены заключенные под покоцанный пластик афиши, тут и там на них виднеются не до конца стертые следы краски из баллончика. Внимание Сергея привлек гигантский постер в черных и золотых тонах. На нем изображены птица – Олег без труда узнает сойку-пересмешницу – и змея. Витиеватые золотые буквы гласят: "Голодные Игры. Баллада о змеях и певчих птицах".

– Не смотрел. Я слышал, что вышел сиквел, – говорит Олег, становясь плечом к плечу с Сергеем и разглядывая причудливые золотые лозы, переплетающиеся друг с другом и образующие сложный узор, – хотел почитать, но руки до сих пор не дошли.

– А я читал, – неожиданно говорит Сергей. Олег чувствует его движение совсем рядом, оборачивается, и они оказываются лицом к лицу. Ветер швыряет несколько рыжих прядок Сергею в лицо, но он не торопится их убирать. Он смотрит очень внимательно, словно изучает Олега, и Олегу вдруг становится волнительно и неловко, как бывает на первом свидании, когда тебе человек понравился, но ты не до конца уверен, что это взаимно.

– И как тебе?

– Очень понравилось.

Олег облизывает губы и решается:

– Хочешь, сходим на неделе? Если у тебя будет свободный вечер?

Выражение лица Сергея неуловим меняется, он поджимает губы, чуть хмурится, и Олег окончательно перестает что-либо понимать. Сергей ведь мог просто забить на несчастную водолазку. Выкинул бы – и дело с концом. Или мог отправить ее с курьером. Или даже заглянуть, отдать пакет и уйти, сославшись на неотложные дела. Но вот они здесь, уже полчаса гуляют по Питеру и им хорошо.

–  Олег, – с несчастным видом начинает Сергей, все-таки заправляя мешающие волосы за ухо, – Это не…

Это не то, что ты подумал, Олег?

Это не свидание, Олег, и как ты вообще мог предположить, что тебе после всего перепадет свидание?

Посмотри вон в то окно, Олег, и помаши дяде-снайперу.

Ничего такого Сергей, конечно, не говорит. Вместо этого он глубоко вдыхает, словно решаясь на что-то, одним шагом сокращает до минимума разделяющее их расстояние и целует Олега. Олег удивленно охает, тут же отвечает и только спустя несколько мучительно сладких секунд понимает, что что-то не так. Сергей не двигается. Стоит восковым столпом, опустив руки по швам, губы у него ледяные и твердые, неподатливые. Олег пытается отстраниться, но Сергей издает испуганный звук и тянется следом, и Олегу приходится упереть кулак с зажатым в нем поводком ему в плечо и надавить, отодвигая.

– Что ты делаешь? – как можно ровнее спрашивает Олег. Сергея потряхивает, глаза у него преогромные. Олег опускает руку вниз, и Сергей дергается и торопливо отступает, тяжело дыша. Примерно так же он испугался позавчера, когда проснулся в машине.

Он, блять, боится Олега.

– Извини.

Олег на мгновение прикрывает глаза. Во рту тают последние кленовые нотки. 

– Не извиняйся. Просто скажи мне, что происходит.

Сергей закусывает губу, болтает из стороны в сторону стаканчик и, когда понимает, что кофе там почти не осталось, сует его в явно не предназначенный для таких объемов карман пальто. Туда же засовывает руку. Избегает смотреть на Олега. Наконец, спустя почти минуту этой молчаливый пытки он решается.

– Я не случайно зашел к тебе в кофейню месяц назад.

После этих слов Сергей все же поднимает глаза, смотрит на Олега, ожидая реакции и, когда ее не следует, непонимающе хмурится.

– Я знаю, – приходится сказать Олегу. Сергей хлопает глазами, и Олег, вздохнув, принимается разъяснять: – Меня пасли три недели до твоего визита. А потом перестали. Я, конечно, верю в совпадения, но не до такой же степени. Кстати, кого бы ты ни нанял, они дилетанты, я в первый же вечер просек. Плюс они даже не смогли достать тебе мой личный номер. Если хочешь, я дам контакты хороших ребят, профессионалов. 

Олег смотрит, как изумление на лице Сергея сменяется сначала недоверием, потом ужасом, а потом еще и возмущением.

– Не нужны мне ничьи контакты!

– Тогда скажи мне, что происходит, – устало повторяет Олег и добавляет, прекрасно понимая, что это нечестный прием: – Пожалуйста, Сереж.

Сергея и в самом деле немного отрезвляет это обращение. С него разом смывает все эмоции, и остается только какая-то мягкая трогательная растерянность.

– Я не хочу отношений, – невпопад говорит Сергей и сразу замолкает. Олег не спешит задавать вопросы, а только послушно ждет. Через какое-то время Сергей действительно продолжает: – Но я хочу секса. И ты знаешь, что вещи, которые мне нравятся, они… довольно специфичны, – Сергей морщится, словно говорит о надоедливой зубной боли, а не вещах, заставлявших его раньше скулить, подмахивать и просить еще. – Я… Я пытался. Нашел себе профессионального дома, но как только он попытался меня зафиксировать, у меня случилась паничка. Мы попробовали еще раз – то же самое. Я нашел другого дома, потом шибариста. И вообще никак. Я ни с кем не могу почувствовать себя в достаточной степени в безопасности. К тому же мой психотерапевт говорит, у меня не проработаны прошлые отношения, и…

Сергей замолкает, не договорив, и Олег неверяще договаривает за него:

– И ты выследил меня и пришел посмотреть, захочется ли тебе, чтобы я тебя связал и трахнул?

Получается чересчур грубо и в лоб, но Олег просто не в состоянии сейчас фильтровать интонации. У Сергея раздуваются ноздри, а в глазах поселяется нехороший блеск.

– А тебе самому не хочется?

– Да речь вообще не об этом, черт тебя дери!

– Значит, хочется, – зло припечатывает Сергей, – или, что, без денежной стимуляции ебать меня не резон? Так я могу и!..

Сергей затыкается на полуслове, хватает ртом воздух. Его глаза в ужасе расширяются от осознания, что он только что сказал. Олег стоит, оглушенный его последней репликой, как пощечиной.

Впрочем, лучше бы Сергей и в самом деле его ударил.

Сергей тяжело дышит, молчит. Не извиняется. Олег этого и не ждет. Он несколько раз вдыхает и выдыхает, пытаясь уложить услышанное в голове.

– Ты пробовал с другими, у тебя не получилось. И ты решил, что получится со мной ? Что со мной ты будешь "чувствовать себя в безопасности"? Почему?

– Потому что я все еще думаю о нашем сексе. Представляю тебя, и это… не вызывает паники.

– Представлять и в самом деле трахаться это немного разные вещи, – раздраженно бросает Олег. На секунду ему почти нестерпимо хочется грубо толкнуть Сергея спиной в стену, так, чтобы под ним задрожал хлипкий пластик афиши. Резко вбить колено ему между ног, зафиксировать шею рукой и укусить в рот. Чтобы наглядно продемонстрировать разницу. Вместо этого Олег считает про себя до четырех, пока оно не уляжется и не угомонится. Добавляет тише, почти мягко: – Ты боишься меня. Ты только что пытался меня поцеловать, а потом трясся как осиновый лист. Или что, будешь бухать перед каждой сессией?

Сергей сглатывает. Кажется, успокаивающий тон на него подействовал, и от недавней ярости и обиды почти ничего не осталось. Следующая фраза звучит настолько неестественно и заученно, что Олег сразу представляет, как Сергей проговаривает ее сначала со своим психотерапевтом, а потом наедине с собой, "прорабатывая травму":

– Я боюсь не тебя. В смысле не твоих прикосновений. Я боюсь того, что за ними стояло, того, что я доверился человеку, в которого влюбился, а он в меня нет, – Олег открывает было рот, чтобы сказать, что что-то тут не вяжется с его недавним рассказом про "других", но Сергей мотает головой, не давая ему возразить. – Я уже сказал, я не хочу отношений. Если это будет просто секс… думаю, мне будет легче. Да и других вариантов у меня особо нет. Может, клин клином, а? Ты можешь отказаться, Олег. Я пойму.

Наконец Сергей замолкает и переводит дух. Олег понятия не имеет, что чувствует по этому поводу – уж точно ничего хорошего – и что сказать в ответ. К счастью, ничего говорить и не приходится: Креветка, про которую они оба позабыли, встает передними лапами Олегу на ногу и жалобно скулит. Ее всю трясет от холода.

– Черт, девочка, прости, – шепчет Олег, наклоняясь и поднимая ее на руки. Расстегивает куртку, сует Креветку за пазуху и ждет, пока дрожь не стихнет.

А Сергей ждет его ответа.

– Мне надо подумать, – наконец бесцветно говорит Олег, и Сергей шумно выдыхает и кивает.

Всю дорогу до кофейни они идут в тревожном неловком молчании.

***

– Вот тут у вас гостиная зона, там дальше спальня с гардеробной, за этой дверью санузел. Все содержимое мини-бара включено в стоимость проживания по вашему тарифу. И, кстати, это наш лучший видовой номер!

Затянутая в элегантный брючный костюм хостесс приоткрывает балконную дверь, делает свободной рукой приглашающий жест, и Олег поспешно стягивает ботинки и шагает ближе к ней, чтобы заценить и в самом деле потрясающий вид на канал и фасады парадного Петербурга по ту его сторону. Сергей, конечно, не мог снять что-нибудь попроще, чтобы просто большая кровать, пара свободных квадратных метров вокруг и чисто. Даже от одного названия отеля, присланного смской вместе с датой, временем и короткой припиской "номер на твое имя", веяло неприлично большими деньгами. Олег ждал лепнину, персидские ковры и королевскую кровать с балдахином, но нет. Номер оформлен стильно, дорого и при этом лаконично.

– Как вам? – с улыбкой уточняет девушка. – Нравится?

– Очень, – кивает Олег и улыбается ей в ответ. Он отходит от балкона, проводит пальцами по темному дереву столешницы и вдруг натыкается взглядом на стоящее на ней запотевшее ведерко с едва подтаявшим льдом и бутылкой шампанского внутри. – Можете, пожалуйста, забрать?

Девушка за его плечом напрягается, но тут же расслабляется обратно.

– Все в порядке? Это приветственный комплимент от нашего отеля. Если хотите, я могу принести вместо шампанского вино, у нас есть белое, розовое и красное, какое вы предпочитаете: сухое, полусухое, десертное? 

Олег оборачивается к ней и чуть виновато разводит руками.

– Дело в том, что я в завязке, не хотелось бы… соблазнов.

Губы девушки на секунду складываются в удивленную "о", но она моментально берет себя в руки и вот уже снова сверкает дежурной улыбкой. Олегу даже становится немного стыдно за эту безобидную ложь, но не объяснять же в самом деле, что Сергей таки развел его на эксперимент под названием "давай попробуем потрахаться и посмотрим, как скоро у меня случится паничка от твоего нахождения рядом", и в их общих интересах провести его максимально чисто и без алкогольных погрешностей.

– Прошу прощения. Конечно, я заберу. И, наверное, весь алкоголь из мини-бара тоже?

Олег кивает и, пока она выгребает из небольшого холодильника крохотные бутылочки водки, джина, виски и чего только не, продолжает осматриваться. Высокие потолки, большие окна, добротная мебель. Олег жил в настолько королевских условиях только однажды, когда его команде поручили ма-аленький госпереворот в одной считай что безымянной республике третьего мира, но и тогда все его покои запросто уместились бы в здешней "гостевой зоне". Ну и еще в пентхаусе Сергея Разумовского, если он считается.

Девушка еще раз извиняется, говорит, что Олег может по любым вопросам звонить на ресепшен, и уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь. Режим довольного богатого гостя моментально выключается, и Олег осматривает номер уже внимательнее: на предмет камер или прослушки. Ничего не находит, хотя знает, где искать, и через двадцать минут присаживается на край аккуратно застеленной гигантской кровати в спальне. Спинка у кровати резная, вряд ли они с Сергеем дойдут сегодня до того, чтобы привязывать его к ней, но Олегу вдруг становится нестерпимо интересно, было ли это одной из причин, по которой Сергей выбрал именно этот номер? 

Две недели назад Олег отправил в их совершенно пустой чат лаконичное "окей", а через два дня после этого получил то самое сообщение с датой, временем и местом. Он прекрасно понимает, почему они не могут встречаться в пентхаусе или у него дома – просто секс, ага – но номер в отеле против воли наталкивает на мысль об интрижке, о которой никто не должен узнать. Хотя для "интрижки" больше бы подошел мотель на окраине с почасовой оплатой, а тут скорее "запретная связь" или даже "адюльтер". Олег хмыкает себе под нос, но только такие вот шуточки и помогают удержать себя в тонусе. Всю дорогу до отеля он был уверен, что это плохая идея, теперь, сидя на кровати, уверен в этом еще крепче, но у него есть теория, которую надо проверить, а уже от полученного результата плясать в ту или иную сторону.  

Минут через пять в дверь стучат, Олег идет открыть, и на пороге предсказуемо оказывается не Сергей, а хостесс – уже другая, но в таком же приталенном брючном костюме. Она передает Олегу вазу, доверху наполненную фруктами. Видимо, приветственный комплимент вместо шампанского. Олег благодарит ее, относит вазу на журнальный столик и, вымыв руки, садится на диван ждать Сергея и таскать голубику и виноград. Обожаемые Сергеем плоские персики он, конечно, не трогает.

Может, дело в том, что Сергея в прошлый раз цепанул комментарий о внезапной пунктуальности, или, может, это просто случайность, но электронный замок пикает только спустя час после назначенного времени. Олег подбирается на диване, садясь ровнее, и откладывает телефон.

– Извини, пробки, – с неуверенной улыбкой говорит Сергей, заходя внутрь и находя взглядом Олега.

– Все в порядке.

В этот раз на нем обычная черная кожанка вместо фиолетового пальто, приметные волосы спрятаны под воротник, а на макушке прикрыты бейсболкой. 

Ну точно интрижка. 

Несколько секунд они смотрят друг на друга, Олег в качестве жеста доброй воли первым отводит взгляд, и Сергей принимается стаскивать верхнюю одежду. Он скован и напряжен уже сейчас, это видно по тому, как резко он двигается и выпутывается из правого рукава только с третьей попытки. Эта их встреча – не просто плохая, отвратительная идея.

Раздевшись, Сергей шагает глубже в номер и тоже принимается осматривать убранство. Приоткрывает дверь в ванную, заглядывает в спальню и на балкон, стаскивает, проходя мимо журнального столика, пару ягод малины. Он смотрит куда угодно, но не на Олега, и Олег подначивает его, чтобы разрядить обстановку и привлечь к себе внимание:

– Обязательно было так выпендриваться? 

Сергей предсказуемо замирает, расправляет плечи и оборачивается на него, сверкая ледяным взглядом.

– Могу себе позволить.

Олег примирительно поднимает руки, улыбается, и через секунду Сергей немного расслабляется. Несколько секунд они на сводят друг с друга глаз, сердце у Олега в груди начинает биться чаще. Следующее они говорят одновременно.

– Ты уверен? – спрашивает Олег.

– Мне сразу раздеться? – спрашивает Сергей.

Замирают. Олег кивает, уступая право первого слова, и Сергей вздергивает подбородок.

– Уверен.

– Хорошо. Тогда да, но только выше пояса, по крайней мере, пока, – в глазах Сергея мелькает удивление, но тут же пропадает. Он кивает. – И, может, у тебя есть с собой, во что переодеться? В джинсах будет не очень удобно.

Еще один кивок. Сергей подхватывает с пола принесенный с собой рюкзак, вытаскивает из него небольшой сверток и, кинув рюкзак на кровать, скрывается в ванной. Олег слышит, как спустя секунду из-за неплотно прикрытой двери раздается шум воды. Чтобы не размениваться на очередной раунд "если бы да кабы", Олег подходит к постели и лезет в рюкзак. Когда он спросил, нужно ли ему что-нибудь подготовить, Сергей заверил его, что у него все есть, и, кажется, это действительно так. В одном отделении на самом верху лежит пауэбанк, и туда Олег не сует носа, рассудив, что там наверняка сложены личные вещи Сергея. Зато во втором обнаруживается бутылек смазки, упаковка презервативов незнакомого Олегу бренда, несколько мотков мягкой веревки, наручники, пара кляпов и несколько анальных пробок. Последние в отдельном бархатном мешочке, чтобы не запылились. Подготовился Сергей по высшему разряду. Интересно, мелькает ревнивая мысль, как много из этого он пускал в ход, когда "пробовал" с другими. Или, может, наедине с собой, представляя Олега и все, что между ними было в общих зонах пентхауса, спальне, переговорных, даже на том чертовом интерактивном столе, на который Олег однажды завалил его спиной, закинул себе на плечи его ноги и грубо и торопливо взял между важными созвонами? 

От одного этого воспоминания приятно теплеет в низу живота. Олег мысленно хвалит себя. Это правильная реакция. А то будет забавно, если Сергей окажется прав и ему будет нормально, а вот Олега в самый неподходящий момент накроет. Шум воды стихает. Олег откладывает рюкзак, вытащив из него один только моток веревки цвета слоновой кости. Сергей шлепает босыми ступнями по паркету и неуверенно останавливается на пороге в спальню. Он посвежел, убранные в низкий хвост волосы чуть-чуть влажные, на нем шелковые пижамные штаны и больше ничего. Белья тоже нет – когда Сергей переступает с ноги на ногу, Олег видит под струящейся блестящей тканью очертания его пока вялого члена. Он торопливо облизывает Сергея взглядом от поджатых пальцев ног до острых ключиц, на секунду задерживаясь глазами на колечке пирсинга в соске. Когда он смотрит Сергею в лицо, тот смотрит в ответ. 

– Мне нужно стоп-слово, – сглотнув, говорит Сергей и переводит немного испуганный взгляд на веревку в руках Олега. – Я… я пытался придумать, пока ехал сюда, но как назло ничего не лезло в голову.

– Может, классическая система светофора? – предлагает Олег. – Я тоже смогу ее использовать, если будет нужно. И не надо будет слишком много держать в голове.

Сергей выглядит чуточку удивленным, и Олег хмыкает себе под нос: он тоже подготовился ко встрече. Он никогда в своей жизни не "практиковал" – так, чтобы по всем правилам, безопасно, разумно и добровольно. Всегда любил трахаться жестко и с элементами "всякого", но в основном импровизировал, действовал по наитию. Даже вот с Сергеем два года назад.

– Хорошо, – едва шевеля губами, отзывается Сергей и несмело шагает к кровати. Шумно вдыхает, поджимает губы. Следующие шаги даются ему уже легче, хотя по нему все еще видно, насколько он напряжен. – Куда мне лучше?

Олег немного подвигается на кровати и хлопает ладонью по месту рядом с собой. Сергей присаживается на самый краешек и, стоит Олегу попросить:

– Заведи руки назад, пожалуйста, – моментально подчиняется.

Олег не спешит его связывать – проводит мотком веревки по плечам и предплечьям, давая привыкнуть к ощущениям, касается крупными петлями пальцев. Сергей пытается их поймать, пощупать, и Олег позволяет ему. Плечи у Сергея каменные, но спустя минуту или две начинают понемногу расслабляться. Становится ровнее и тише дыхание. Олег разматывает веревку, складывает ее пополам, делает петлю и набрасывает Сергею на запястья.

– Скажи, если будет слишком туго, ладно? – просит он и, когда Сергей торопливо кивает, затягивает петлю и набрасывает следующую. Веревка светло-бежевая и почти не видна на коже Сергея. А еще мягкая. Сделав еще несколько петель, Олег протягивает конец между запястий Сергея и закрепляет обвязку. Касается кожи на на самом стыке, потом пальцев. Сергей чуть шевелит ими в ответ, но не пытается поймать, а потом, стоит Олегу отнять прикосновение, пробует путы на прочность. 

Как будто чего-то не хватает, думает Олег.

Повинуясь вдохновению, он достает из рюкзака еще моток. Сводит локти Сергея у него за спиной, велит держать их вот так, вместе, и связывает так же, как только что связал запястья. Сергей снова пробует пошевелить руками, но теперь это практически невозможно. Под светлой кожей остро выпирают лопатки, и Олег наклоняется и трется носом, а потом касается губами почти равноудаленной от них родинки. 

– Ну привет, – говорит Олег, и Сергей шумно выдыхает. Его качает вперед, прочь от прикосновения, но Олег еще способен отличить панику от смущения – не дает, берет за плечи, удерживая, и проходится губами вдоль позвонков. Перекидывает хвост Сергея ему через плечо, прикусывает самые верхние, которые у затылка.  

– Ты в порядке?

Кивок, выдох – больше ничего. Олег немного отстраняется и помогает Сергею повернуться, чтобы они оказались лицом к лицу. Скулы у Сергея порозовели, губы чуть приоткрыты, но, стоит Олегу коснуться колечка в соске, Сергей тут же их сжимает. Олег медленно прокручивает колечко по кругу, потом отпускает и сдавливает указательным и большим пальцами сам сосок. Наклоняется, широко лижет второй, а потом пальцами свободной руки сжимает и его. Прокручивает их в разные стороны, то увеличивая, то уменьшая давление. 

Еще один выдох.   

Два года назад соски были одной из главных эрогенных зон Сергея, он был готов рыдать и умолять остановиться, не останавливаться, пожалуйста, Олег, хватит, я больше не могу – и вот это вот все. А теперь…

В голову приходит неожиданная догадка, и, чтобы ее проверить, Олег отпускает один сосок и опускает руку вниз, невесомо поглаживая костяшками полутвердый член Сергея. И при этом поднимает взгляд, чтобы посмотреть в лицо. Сергей втягивает воздух носом и так сильно сжимает челюсти, что Олегу на секунду становится страшно за его зубы. 

Сдерживается, хороший, думается почему-то с нежностью, хотя явно же получает удовольствие от происходящего. Вон, не зажимается почти, мурашится в ответ на каждое прикосновение, и взгляд поплыл. 

Олег отпускает второй сосок, оглаживает ладонями бока и ребра, а потом берет Сергея за подбородок и аккуратно сжимает, заглядывая в глаза.

– Так не пойдет. Я хочу тебя слышать.

Взгляд Сергея чуть проясняется, он упрямо дергается, пытаясь вывернуться из хватки, и Олег позволяет ему это. Голова Сергея, не ожидавшего столь легкой победы, сильно мотается в сторону. Когда он возвращает ее в исходное положение, в голубых глазах плещется неподдельная обида.

– Если хочешь, чтобы я держал тебя крепче, скажи мне об этом, – примирительно предлагает Олег. Сергей фыркает, как строптивая лошадь, и молчит.

Ладно, вздыхает про себя Олег, по-хорошему не вышло.

Он тянется к рюкзаку, задумчиво перебирает пару кляпов и останавливает свой выбор на кожаном трензеле на кольцах. Приподнимает его за ремешок, демонстрирует Сергею, и тот снова фырчит и отворачивает лицо, когда Олег прижимает кляп к его губам.

– Не откроешь?

Сергей мотает головой. Олег улыбается ему, прихватывает за подбородок, оставляя кляп болтаться в воздухе между пальцев, крепче на этот раз, чтобы не вырвался, даже если сильно захочет, а пальцами второй руки зажимает Сергею ноздри. Сергей почти сразу распахивает рот с тихим "а-ах", вряд ли из-за недостатка кислорода – слишко рано – скорее от неожиданности, и Олег использует две выигранные секунды, чтобы затолкать кляп ему между зубами и затянуть ремешок на затылке. Сергей снова мотает головой, возмущенно мычит и вдруг замирает, словно испугавшись собственного голоса. Олег ловит его лицо в ладони, держит, бережно гладит скулы.

– Тш-ш, тш, уже все, так гораздо лучше, правда? – Сергей шумно и быстро дышит носом, умоляюще смотрит Олегу в глаза, и Олег, не удержавшись, подается вперед и целует его растянутый кляпом рот. Сергей слабо мяукает, но ответить не может. Олег чувствует, как он на секунду напрягается и рефлекторно дергает связанными за спиной руками. – Тш-ш-ш, солнце, не сопротивляйся. Посмотри на меня.

Олег отстраняется, по-прежнему держа лицо Сергея в ладонях, ждет, пока взгляд голубых глаз перестанет метаться туда-сюда и устаканится, ловит его и просит:

– Попробуй сказать "красный". Я затянул не слишком сильно, должно получиться.

Сергей моргает.

– Квафный, – пробует он, и Олег удовлетворенно кивает. Если что, он сможет разобрать.

– А сейчас какой?

Сергей на доли мгновения прислушивается к себе.

– Еленый.

– Значит, тебе все нравится?

На этот раз Сергей отвечает кивком, Олег улыбается от уха до уха, чувствуя вдруг, как спадает напряжение, которое он даже не понял когда цепануло крюком под ребра. Сергей издает тихий испуганный звук, заметив, очевидно, его ухмылку. И – правильно делает, что боится, потому что Олег опускает одну руку и трогает самыми кончиками пальцев колечко в его соске. Пока даже не прикосновение толком, а так – обещание прикосновения.

Кляп – штука не то, чтобы многофункциональная, но… Олегу не нужно, чтобы Сергей молчал, не способный выговорить больше двух относительно внятных слов подряд, ему нужно, чтобы Сергей, наоборот, не мог сжимать зубы и сдерживать звуки, которые ему не принадлежат.

Олегу. Сегодня, спустя два года, они снова принадлежат Олегу.

Сергей резко выдыхает, стоит немного покачать колечко в соске из стороны в сторону, скулит, когда Олег несильно тянет его на себя, и да – вот так Олегу нравится куда больше. Теперь можно ориентироваться не только на реакции тела, но и на звуковое сопровождение – на то, как Сергей всхлипывает, скулит и ноет, когда Олег трогает его ребра, живот, тазовые кости. Когда приникает ртом к шее, целует, предусмотрительно не оставляя следов, поднимается губами выше и втягивает в рот мочку. Сережа громко просяще стонет, подкидывает бедра и снова дергает руками.

– Ты сам напросился, – шепчет Олег ему на ухо и лижет по всей кромке ушной раковины. У него самого стоит давно и крепко, и очень хочется прикоснуться к себе, но мучить Сергея, сманивая с его растянутых влажных от слюны губ эти восхитительные жалобные звуки, хочется сильнее. Сергей дрожит в ответ на шепот, наклоняет голову чуть в сторону, сильнее открывая шею, и Олег понятливо переключается обратно на нее, ни на секунду не переставая трогать его соски и бедра. Снова мажет костяшами по члену, и черт, ткань пижамных штанов насквозь мокрая от смазки.

Когда-то давно, классе в десятом, Олег выучился играть пару-тройку песен на гитаре. Потом забросил, а еще потом, на первом контракте ему попала в руки чья-то повидавшая виды, расстроенная старушка-ямаха. Сейчас ощущение примерно такие же – руки помнят, как надо держать, зажимать баре, перебирать струны. И инструмент в его руках, весь дрожащий, влажный, задыхающийся от возбуждения звучит, звучит, звучит.

Олег дает им короткую передышку, только когда самому становится совсем невмоготу, самую капельку отстраняется, заглядывает Сергею в глаза.

– Ты как?

– У-у-уф, – обессиленно выдыхает Сергей. Щеки у него такие красные, что не видно веснушек, и влажные от слез. Олег стирает их большими пальцами, обещает:

– Почти все, ты у меня такой молодец.

Сергей льнет к его ладони, трется, как большой кот, выпрашивающий ласку, и совсем не возражает, ни когда Олег стягивает резинку, распуская его хвост, ни когда запускает пальцы в волосы, ни когда тянет, чтобы он сполз с кровати на пол и встал на колени между широко разведенных бедер Олега. Олег расстегивает себе ремень и ширинку, достает член и мажет крупной влажной головкой по губам Сергея.

– Уф-ф! – снова говорит Сергей, умоляюще сверкая глазами, и Олег тянется к его затылку, чтобы расстегнуть кляп. Осторожно вынимает его, откладывает на кровать, и снова запускает руку Сергею в волосы. Дразнит его еще, пока Сергей пытается поймать член непослушными губами, но совсем скоро позволяет взять в рот. Сергея сладко мычит, обхватив головку губами, жадно ее сосет, и… блять.

Блять.

Олег тянет его ближе, силком насаживая до середины, придерживает пальцами второй руки себя у основания, толкается, и Сергей принимается сосать всерьез. Он горячий, тесный и влажный, и, конечно, надолго Олега не хватает – не после этой невыносимо длинной прелюдии, не после того, как Сергей дрожал и скулил под его руками, не после двух лет разлуки.

Сергей рефлекторно дергается за секунду до, но Олег не позволяет ему отстраниться, сжимает волосы у корней, толкается раз, другой, третий и обильно кончает, жмурясь и запрокидывая голову. Сергей почти не давится, глотает все до последней капли и задушенно мычит вокруг пульсирующего члена.

– Пиз-здец, – выдыхает Олег, чувствуя, как из тела словно вынимают одну за другой все косточки, и весь он превращается в желе. 

Нельзя, говорит он себе, пока нельзя. 

Он аккуратно снимает Сергея со своего члена, смотрит в мутные глаза и тоже сползает на пол, становясь на колени. Трогает Сергея между ног – там мягко, влажно и липко. 

– Умничка, – едва ворочая языком выговаривает Олег и притягивает дрожащего, тихо поскуливающего Сергея в объятия, гладит по волосам, спине, рукам, по-прежнему стянутым в локтях и запястьях веревкой. – Ты у меня умничка, Сереж.  

Сергей всхлипывает ему в плечо, жмется ближе, и Олег, конечно, прижимает его крепче, шепчет на ухо всякую успокаивающую чепуху, продолжает трогать, чтобы он успокоился, пришел потихоньку в себя.

Они стоят так целую вечность, пока у Сергея не выравнивается дыхание и он не пробует пошевелить руками. Олег наощупь находит узлы, распускает веревку и с нажимом проводит по всей длине рук Сергея, разгоняя кровь.

– Нормально? Можешь пошевелить?

Сергей со стоном разводит руки и неуверенно кивает.

– Я принесу тебе воды.

Олег аккуратно прислоняет его к высокой кровати, поднимается на ноги и идет в гостиную зону, чтобы взять одну из стоящих на журнальном столике бутылок минералки. Когда он возвращается, Сергей сидит на полу, вытянув ноги перед собой. Взгляд у него почти осмысленный. Он протягивает руку, забирает бутылку, сам откручивает крышку и жадно пьет. Потом вытирает рот тыльной стороной ладони и возвращает ополовиненную бутылку, которую Олег тт же умудряется прикончить в пару глотков.

– Давай ты первый в душ, – хрипло предлагает Сергей. С каждой секундой он приходит в себя все сильнее, и Олег малодушно жалеет, что не может отмотать время назад и подержать его еще хоть чуточку в своих руках.

– Хорошо, – соглашается он.

Душ он принимает быстро. Вытирается большим махровым полотенцем с логотипом отеля, натягивает прихваченные из дома свежее белье и футболку, надевает джинсы. Чистит местной одноразовой щеткой зубы, еще разок ополаскивает прохладной водой лицо. Тянет время. Когда понимает это, волной накатывает жгучий стыд, и Олег выходит из ванной. 

Сергей сидит на диване в гостиной зоне, подобрав под себя ноги, и что-то листает в телефоне. Он поднимает голову на звук шагов и неловко улыбается. Олегу кажется, или в его взгляде на секунду мелькает, тут же растворяясь в синеве, легкая виноватца?

– Подожду тебя и докину до башни? – предлагает Олег, и Сергей мотает головой.

– Не надо. Я, наверное, приму ванну и немного поваляюсь. Меня потом Лера заберет.

Олег кивает – намек более чем непрозрачный. 

Прощаются так же скомкано, как и поприветствовали друг друга при встрече. Когда Олег спускается в лобби, знакомая хостесс тепло ему улыбается и желает хорошей прогулки. 

Уже сидя в машине, Олег получает короткое сообщение.

"Спасибо за вечер".

Всегда к вашим услугам, невесело думает Олег, заводя машину и выруливая с парковки.

***

Это случится снова, знает Олег, и оно действительно случается, спустя две с половиной недели, и Олег приковавает Сергея к кроватной спинке и долго-долго вылизывает, трахает сначала языком, потом пальцами, потом затыкает вибропробкой и, как давно мечтал, берет в рот его аккуратные пальчики на ногах и всласть дразнит языком нежные места между ними. Сергей мечется по кровати, пытается лягаться, трогательно краснеет до самых ушей, мяучит жалобное "Олег, ну ты чего, ну не надо", но послушно затыкается и только скулит на одной ноте, стоит Олегу прибавить мощность плага почти до максимума. 

А потом все повторяется. 

Поначалу Сергей выдерживает долгие паузы, но постепенно они сокращаются, и к середине декабря они стабильно встречаются раз в неделю по воскресеньям и иногда еще в будни, если у Томы есть возможность взять дополнительную смену. Меняются только отели и практики – они используют пробки, дилдо, кляпы всех форм и размеров, зажимы на соски и кольца на член. Затык выходит только с повязкой на глаза: когда Олег затягивает ее узлом у Сергея на затылке, тот замирает и несколько секунд вообще не шевелится. Потом вроде немного расслабляется под прикосновениями и поцелуями, пытается отвечать, но все еще ощущается в руках как напряженная, готовая вот-вот рвануть пружина.

– Желтый, – выдыхает он наконец и, когда Олег снимает ее и аккуратно гладит его, не решаясь прижать к себе, долго восстанавливает дыхание. В этот раз они ограничиваются петтингом и дрочкой. После сессии Сергей пытается объясниться, больше, кажется, перед самим собой чем перед Олегом, у него ничего не выходит, он сильно нервничает и дергается в ответ на каждое движение Олега, и они так и оставляют этот вопрос открытым.

Странно, но эта ситуация нисколько не тревожит Олега, а, наоборот, ослабляет невидимый узел в груди. Сергей может сказать ему нет. Олег никогда не думал, что это будет ощущаться настолько приятно и свободно. Сергей чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы возразить ему, и Олегу это нравится.

Олег в принципе старается не давить: не пишет первым, не предлагает больше подвезти. Берет ровно столько, сколько ему готовы дать, и только однажды срывается и, когда его совсем размазывает близостью, долгим возбуждением и скорым оргазмом, выдыхает Сергею на ухо хриплое просящее:

– Люблю.

Сергей сидит у него на коленях, закинув скованные наручниками руки на шею, и танцует на члене, поддерживаемый под бедра руками Олега. Он тоже весь взмокший и вымотанный, длинные рыжие волосы липнут к лицу и шее, взгляд мутный. Он двигается быстро-быстро, стараясь поскорее заполучить заслуженный после нескольких часов прелюдии оргазм, резко насаживается, вскрикивает от удовольствия и шипит:

– Заткнись. Заткнись-заткнись-заткни-ись.

Каждое слово – еще один толчок, каждое слово – все менее уверенно и тише, тише, тише. На следующем движении его начинает трясти, он весь сжимается, пульсирует, пытается снова приподняться, но Олег не позволяет – впивается пальцами в бедра, удерживает его вот так, насаженным до самого основания, заполненным, и кончает внутрь.

Потом долго лежат, пытаясь отдышаться, еще потом Сергей не пишет полторы недели, но все-таки не выдерживает и присылает очередные явки-пароли.

С его стороны это похоже на какую-то зависимость, и Олег никак не может разобраться, что думает и чувствует по этому поводу. И дураку ясно, что "просто секс" это пиздеж чистой воды. Причем не только сейчас, а изначально. В противном случае Сергей ведь не позвонил бы ему тогда из бара, верно? Не позволил бы себя забрать, не льнул с поцелуями и не шептал на ухо, как соскучился. Не переставал бы постепенно пугаться. Не спрашивал бы время от времени, как там Креветка и дела в кофейне, не просил бы прихватить пару "тех тыквенно-лимонных тарталеток, а то я не обедал, голодный – жесть". Осеннее спешл-меню уже пару дней как уступило место предновогоднему, так что Олег привозит ему две песочные корзиночки с заварным кремом и брусникой, и Сергей сладко мычит, тщательно слизывая с пальцев последние крошки.  

Олег уже давно записан в мудаки и не заслуживающие доверия засранцы, так что он практически не мучается чувством вины, когда решает воспользоваться ситуацией и притащить в следующий раз пару кусочков лазаньи. А потом приготовленную в духовке крольчатину, курицу с грибами в сливочном соусе, ризотто с морепродуктами. Ему впервые за очень долгое время по-настоящему в кайф стоять у плиты, он думал, что кофейня отняла у него не только все свободное время, волю к жизни и любовь к людям, но и это тоже, а тут вдруг оказывается, что нет. Оказывается, Сергею достаточно немного забыться, широко ему улыбнуться, и Олег с радостью проторчит на кухне три часа к ряду, чтобы тушеная говядина была нужной степени волокнистости и мягкости. Сергей уплетает ее за обе щеки, предварительно проглотив пару таблеток.

– Это от тревожки, – чуть напряженно поясняет он как-то раз, заметив подозрительный взгляд Олега. – Я потихоньку слезаю и уменьшаю дозу, надеюсь, не ебнет откатом.

Олега режет по живому и он потом еще несколько дней только и может думать что о колесах Сергея "от тревожки". "Интересно, почему он их пьет, да, Волков? – подзуживает внутренний голос. – Неужели что-то такое случилось в его прошлом, что наглухо отбило способность доверять людям и ходить по улицам, не оглядываясь, м?" 

Всю следующую их встречу так и жжет язык желание извиниться – за таблетки, цветы, подписанные бумаги, все сразу – но Олег сдерживается, потому как попросту не имеет права. Ни жалеть себя, ни рассчитывать на прощение, ни перекладывать свое никому не нужное сожаление и чувство вины на плечи Сергея.

– Ты в порядке? – встревоженно спрашивает тогда Сергей, и Олег поспешно кивает. 

Скоро его и в самом деле отпускает, по крайней мере, до такой степени, чтобы они могли продолжить заниматься тем, чем занимаются последние два месяца. 

Признаваться в этом не столько не хочется, сколько страшно, но… Олег чувствует, как его выматывает их связь. Она приносит много удовольствия, надежду и возможность на пару часов нырнуть в зыбкое "вот как все могло бы быть", но за ними предсказуемо тянется тревожность, дурные мысли и кошмары почему-то сирийских времен. Олег возвращается в свою кофейню, выгуливает Креветку, отрабатывает смену, снова выгуливает Креветку, отрабатывает еще одну смену, дважды в неделю ездит в отель, чтобы увидеться с Сергеем, возвращается в кофейню и так по кругу. Иногда ему кажется, что их с Сергеем отношения понемногу теплеют, а иногда – что их раз от раза оттаскивает друг от друга все дальше. 

Олега бесит, что он не понимает, что из этого правда.

Может на его состоянии и размышлениях, сказывается еще и близость Нового Года – посетителей становится в полтора раза больше и почти все они взбудоражены предстоящими праздниками по самое не могу. Это Олега тоже бесит и он привычно идет к плите, чтобы успокоиться и сварганить уже обещанную утку в клюквенном соусе. 

Сегодня они с Сергеем встречаются последний раз перед новогодними праздниками: потом у Сергея будет запара, какая-то очень важная не то научная выставка, не то конференция, о которой он как-то раз очень туманно и вскользь упомянул, чуть ли не тридцать первого числа, а сам Новый Год он встретит в башне, на большущем корпоративном сабантуе. У Олега же уже забронирован небольшой домик в трех часах езды от Питера – что Креветка, что он сам очень плохо переносят салюты, которых, как и всегда, наверняка по городу будет целая уйма. Сергей, услышав об этом, вздохнул с какой-то тихой завистью. Олег неуклюже предложил присоединиться, больше из вежливости, чем из расчета, что Сергей действительно согласится. Сергей дежурно поблагодарил его за приглашение и тактично отказался.

Готовка привычно помогает абстрагироваться от невеселых мыслей, и в отель Олег приезжает уже более менее спокойный. Правда, все еще в слегка меланхоличном настроении. Это сказывается даже на сексе, и Сергея, которому хочется погрубее и побыстрее, он не слушает: фиксирует руки ему над головой, долго целует и гладит, не пытаясь даже спуститься ниже пояса, потом медленно растягивает сначала одним, а потом двумя и тремя пальцами. На четырех Сергей не выдерживает – начинает реветь и умолять, и Олег берет его уже членом, но снова мучает глубокими, мощными, неторопливыми толчками. Сергей хнычет, пытается пришпорить его пятками, но успокаивается, стоит ощутимо шлепнуть его по бедру, обмякает и позволяет возить себя, беспомощного, мокрого и умирающего от возбуждения, по смятым простыням ровно в том темпе, в котором считает нужным Олег. Он очень красивый, когда вот такой – сдавшийся Олегу на милость, мягкий, доверяющий целиком и полностью. Так сильно хочется его себе насовсем, и, кажется, в мире не существует таких слов, чтобы описать, насколько сильно и быстро бьется сердце у Олега в груди.

– Мой, – шепчет он тихо-тихо, буквально складывая Сергея пополам и входя особенно глубоко, и Сергей длинно и громко стонет, подкидывает бедра, насаживаясь так, что яйца Олега шлепают его по ягодицам, жмурится и кончает, сладко сжимая Олега горячим, тесным, текущем смазкой нутром. Олег кончает сразу за ним. 

В душ полчаса спустя в кои-то веки идут вместе, а потом вместе же обедают уткой, которую местный хост не только согласился разогреть, но даже разложил по красивым фарфоровым тарелками. Олег устраивается в одном кресле, Сергей, привычно подобрав ноги под себя, – в другом. Они желают друг другу приятного аппетита и почти не разговаривают, слишком вымотанные сексом. Олег утыкается в свой телефон и вздрагивает, когда Сергей, дожевывая, говорит ему:

– Ничего у тебя не выйдет.

Олег вскидывает на него вопросительный взгляд, но Сергей смотрит себе в тарелку, примериваясь вилкой к кусочку посимпатичней. Наконец выбирает, накалывает его на зубчики, собирает им соус и отправляет в рот.

– Уточни, пожалуйста?

Сергей довольно мычит, поднимает глаза, хлопает ресницами, и, черт. Олега на мгновение коротит, откидывая назад во времени. Он в мельчайших подробностях вспоминает, как однажды, работая на Сергея, тоже приготовил ему утку и тоже подал ее с клюквенным соусом. Это было после их первого раза на кухне, они флиртовали, смеялись, а потом Сергей закинул ноги ему на колени и читал Голодные Игры, то и дело задумчиво хмуря брови и хмыкая. Олег, кажется, уже тогда его любил.  

Если бы он не был трусом и упертым бараном, он бы уже тогда признался себе, что дело – дрянь.    

Если бы он дал по тормозам в тот вечер, а не тремя месяцами позже, когда все подписанные документы лежали у него в сейфе, возможно, у них появился бы шанс.

– Подкупить меня своей стряпней! – Сергей обличающе тыкает в его сторону вилкой, в глазах у него пляшут смешинки. – Сколько не пытайся, у тебя не получится!

Это всего лишь шутка, подначка, и Олегу стоит ответить что-то вроде "да что ты говоришь" или "тогда мне, наверное, не стоит доставать из рюкзака контейнер с пирогом с вишней", чтобы Сергей возмущенно взвился и нехотя признал поражение. 

– Ты так думаешь? – предельно серьезно спрашивает Олег вместо этого, чуть наклоняя голову набок.

Глаза Сергея самую чуточку расширяются, он мажет языком по нижней губе, собирая с нее капельку клюквенного соуса. Он явно не ожидал такой реакции на безобидную в общем-то реплику. Они с Олегом пересекаются взглядами, долго смотрят друг на друга, и Олегу неуловимо кажется, что сейчас происходит… что-то. Он не знает, хорошее или плохое, важное или не очень, оно просто происходит, и внутри становится неспокойно. 

Контакт все длится и длится. Сергей снова облизывается и длинно выдыхает.

– Спроси меня по-другому, – велит он, и Олег хмурится.

– Как?

– Спроси меня, хочу ли я, чтобы ты продолжил пытаться.  

В голову снова лезет давнее сравнение с гитарой, вот только теперь она в руках у Сергея, а Олег отзывается струнно на каждое его неуверенное прикосновение к грифу. Олег поджимает губы, потом расслабляет их, выпуская с тихим "пф" воздух.

– Ты хочешь, чтобы я продолжил пытаться? – спрашивает он и вдруг понимает, что да, именно этот вопрос сидел у него в голове последние несколько месяцев. И что-то ему подсказывает, что Сергей имеет в виду не только и не столько еду. 

Олег готов. Готов пытаться, сколько потребуется, хоть всю жизнь, но нужно ли это Сергею? Значит ли что-то то, как Сергей больше не дергается, стоит только Олегу пошевелиться за пределами койки? Можно ли, нужно ли что-то исправлять? Смогут ли они собрать себя по частям, если у них получится, а потом что-то пойдет не так?

– Хочу, – без промедления отвечает Сергей.

Они смотрят друг на друга еще несколько секунд, у Олега внутри все еще напряженно и страшно. Он совершенно не знает, что на это ответить: поблагодарить? Извиниться? Извиниться, а потом поблагодарить?

– Ешь, – хрипло говорит он, когда молчать становится совсем невыносимо, – а то остынет.

Сергей хмыкает и утыкается в тарелку, улыбаясь себе под нос. Олег все еще звучит.

Они доедают в тишине, и в этот раз первым из номера уходит Сергей. Он желает Олегу хороших новогодних праздников, кивает в ответ, когда Олег желает ему того же, но прежде, чем выскользнуть за открытую дверь, подается вперед и коротко чмокает Олега в уголок губ.

Олег, блять, понятия не имеет, как на это реагировать.

***

Следующим вечером он закрывает кофейню на два часа раньше обычного, Тома постит на их аккаунте во Вместе.Видео извинения с кучей грустных эмоджи и не завуалированным намеком, что ничего не делается просто так, остается после смены, и они вдвоем украшают кофейню к Новому Году. Конечно, стоило бы сделать это заранее, а не носиться с горящей жопой двадцать шестого числа, но, во-первых, игрушки, заказанные Олегом, пришли только вчера, а во-вторых, его голова была прочно забита кое-чем – кое-кем – другим. Даже странно, что сейчас в ней почти пусто, хотя казалось бы, о чем после вчерашнего и думать, если не об их с Сергеем странном разговоре. 

Но нет, Олег ощущает внутри только приятную легкость и щемящую тоску, что в следующий раз они увидятся только через две недели. Утром, вернувшись с пункта выдачи, Олег нарушил одно из своих же правил и отправил Сергею пару фоток новоприобретенных игрушек. И еще тех, в комплект к которым они покупались. Уже после прошлого Нового Года Олег наконец доразобрал пару оставшихся от старого жильца коробок, до которых все не доходили руки, и в одной из них нашел настоящее сокровище – пару десятков старых стеклянных шаров, расписанных, кажется, вручную. Он потратил немало времени и денег, чтобы подобрать что-то к ним в довесок, потому как найденышей было слишком мало, чтобы украсить ими целый зал, и остался очень доволен тем, что ему прислали.

Сергей практически моментально поставил на сообщение эмоджи с глазами-сердечками и потребовал ссылку. Пару часов сообщение с ней висело непрочитанным, а потом Олегу прилетело так и сквозящее разочарованием "а на те, которые на второй фотке?" Пришлось объяснить ситуацию, плюс Олег послал пару игрушек, которые ему особенно понравились – на одном шаре был изображен олень с раскидистыми, увитыми гирляндой рогами, а на другом хвойный лес под разноцветным северным сиянием – крупным планом.

"Издеваешься?" – написал Сергей, сопроводив сообщение сразу двумя эмоджи – рыдающим и хохочущим.

– Они и вправду обалденные, – выдыхает Тома, разглядывая один из шариков со всех сторон. Олег протягивает руку, Тома подает ему игрушку, и он вешает ее на закрепленной на окне с помощью скотча и такой-то матери темно-зеленой мишуре. Выходит красиво: как будто шары висят на всамделишной еловой лапе. Олег удовлетворенно выдыхает, перешагивает с одного стула на другой и вешает следующий шар. 

Они почти заканчивают с украшением всего, до чего можно дотянуться только со столов и стульев, когда вибрирует оставленный на стойке телефон Олега.

– Посмотришь, кто там? – просит он, подклеивая кончик мишуры.

– Номер какой-то, в контакты не добавлен.

– А заканчивается на что?

– Две тройки.

Олег хмурится, слезает со стола и, мельком глянув на наручные часы – почти девять, Сергей ему в принципе не звонит, а чтобы еще и так поздно… – и берет протянутый Томой телефон.

– У тебя все в порядке?

– И тебе привет, – со смешком отзывается Сергей, но звучит он и в самом деле ощутимо напряженно. У Олега и так выставлена достаточно низкая громкость, но он все равно на ощупь находит нужную кнопку и убавляет звук до минимума.

– Привет. Так что?

Сергей вздыхает, молчит пару секунд и признается:

– Лера поскользнулась.

Ага. Понятно, что ничего не понятно. Олег в курсе гололеда: вчера весь Питер насквозь вымок под внезапным ливнем, а ночью подморозило, и к ним сегодня пришла пара-тройка хромающих посетителей.

– …и сломала ногу.

А вот это уже плохо. Олег задумчиво жует губами, кажется, начиная догадываться, в какую степь вот-вот зайдет разговор.

– А когда твоя выставка?

– Завтра, – несчастным голосом подтверждает его худшие опасения Сергей. Он снова вздыхает и проговаривает почти скороговоркой: – И я хотел спросить, не можешь ли ты меня сопроводить? В качестве телохранителя. Мне могут, наверное, подобрать кого-нибудь в агентстве, но не факт, что найдут прямо хорошего за такой короткий срок и… ты знаешь, как я отношусь к малознакомым людям.

Сергей словно оправдывается, хотя это совершенно точно ни к чему.

– Секунду, – просит Олег, и спрашивает уже Тому: – Сможешь завтра взять дополнительную смену по двойной ставке?

– Да я и по обычной взяла бы, – хмыкает Тома, отвлекаясь от расставления на столы электрических свечек, – но кто я такая, чтобы отказываться от такого щедрого предложения!

Олег тихо смеется, кивает ей в благодарность и говорит снова в телефон:

– Могу, – хотя, блин, кому он врет? Если бы у Томы не получилось, завтра пара сотен человек просто осталась бы без любимого кофе. Сергей на том конце провода молчит, будто не ожидал такой быстрой капитуляции. – Есть какая-то сводка по мероприятию? Пришли мне ее, пожалуйста.

– Хо-хорошо. Спасибо, – Сергей делает паузу, и Олег как наяву видит, как он зачесывает пальцами волосы назад и облизывает губы. – И еще кое-что. У тебя есть что-то типа классического костюма? Конференцию приурочили к новому году, так что там "парадный" дресс-код.

Олег на мгновение задумывается, мысленно перебирая свой гардероб. Приличный пиджак у него точно найдется, а вот классической рубашки и брюк у него нет. Он озвучивает этот неутешительный вывод Сергею, тот угукает и обещает прислать в течение часа курьера. 

Они прощаются, и уже через десять минут Олегу прилетает во Вместе несколько ссылок и текстовый документ от некоей Валерии Макаровой. Вот, кажется, он и познакомился с Лерой, пусть и заочно. 

Олег открывает первую ссылку, пробегается глазами по содержимому, но нет, так дело не пойдет. Надо вдумчиво, с чувством, толком, расстановкой.

– Закончишь, пожалуйста, без меня? – просит он Тому, и та только пожимает плечами.

– Любой твой каприз за завтрашнюю двойную ставку.

Олег благодарит ее, уходит наверх, чтобы спустить и по-быстрому выгулять Креветку, а потом садится за изучение добытых материалов.

Конференция оказывается международной и довольно крупной: обмен опытом в сфере технологий, лекции, мастер-классы, сессии "вопрос-ответ". Олег открывает список спикеров, находит среди них Сергея (социальная сеть Вместе), и вдруг цепляется взглядом за другое знакомое название строчкой ниже. Holt International. Олег копирует стоящие рядом, написанные латиницей имена и гуглит их: женщина из управленческой верхушки и какой-то инженер передовых технологий, ничего и никого криминального. Для успокоения Олег пробивает их обоих еще в связке с Августом ван дер Хольтом. У женщины – Марты – есть пара совместных фотографий в Инстаграме, пост приурочен к ее десятилетнему юбилею в компании, снова чисто. У парня по нулям, видимо, особо не взаимодействуют.

Ничего удивительного в том, что Holt Int стала участником такого крупного международного проекта, нет, там этих участников под сотню, но Олег делает себе мысленную зарубку на всякий случай и продолжает изучать документы. К тому моменту, как ему звонят и просят забрать посылку, он уже выучил расписание конференции, нашел план здания, в котором она будет проходить и прикинул пару наиболее безопасных путей отхода в случае чего, а также пробил всех высокопоставленных гостей, которые потенциально могут начать взаимодействовать с Сергеем. Мозг кипит, но это ощущается приятно – словно он капнул маслом на застоявшийся без дела механизм и потянул рычаг, запуская его.

Олег спускается вниз, забирает под удивленным взглядом Томы несколько непрозрачных одежных чехлов у курьера и тащит добычу в квартиру. Сергей не стал мелочиться и прислал четыре костюма и три рубашки на выбор. Олег по очереди примеряет их все, один идеальней другого. Глаз у Сергея алмаз, вот что значит "художник", угадал со всеми размерами. Олег несколько минут смотрит на себя в зеркало, пытаясь состыковать картинку с ощущениями. Он выглядит хорошо и дорого. Рядом тут же представляется Сергей в какой-нибудь чуть большеватой ему рубашке и с лежащими на плечах гладкими блестящими волосами.

"Чувствую себя Джулией Робертс в красотке", – пишет Олег в чат, и ответ прилетает буквально в следующую же секунду:

"Пришлешь мне пару фоток, Вивьен?"

Олег смеется себе под нос и делает пару кадров, встав к чуть мутноватому от времени зеркалу в трюмо вполоборота и засунув свободную руку в карман идеально сидящих брюк. Выбирает наиболее удачный, отправляет Сергею и сразу пишет вдогонку:

"Теперь твоя очередь, в чем ты завтра пойдешь?"

Сергей моментально читает сообщение, но не отвечает целых пять минут. Олег начинает самую капельку нервничать, когда в шапке чата высвечивается "Сергей печатает…", а потом подгружается фотка. Олег сглатывает, разглядывая присланное изображение. Сергей снял себя без лица и только по пояс, но даже так видно, что брюк на нем нет, а есть только полоска светло-серого кружева. На Сергея белоснежная рубашка, она расстегнута, полы разведены в стороны так, чтобы было видно колечко в соске и аккуратные длинные пальцы, едва-едва его касающиеся. Блять. Разгон от "надо собраться и не облажаться завтра" до "пиздец, я его хочу" случается за доли секунды.

"А мы точно на конференцию?"

"Тебе что-то не нравится?"

Пока Олег придумывает остроумный ответ, в чат прилетает видеосообщение. Несколько секунд оно подгружается, а потом Олег видит все то же зеркало и все того же Сергея. Он стоит к зеркалу спиной, снимая себя через плечо, и чуть отошел, чтобы в кадр попало больше тела. Белья на нем больше нет. Удлиненная рубашка скрывает ягодицы до середины. Сергей на видео оглаживает себя свободной от телефона рукой по бедру, скользит выше, открывая аккуратную округлую задницу. Если прислушаться, можно разобрать его тихое сбитое дыхание. Сергей берет себя за ягодицу, сжимает ее и оттягивает в сторону, чтобы можно было мельком увидеть ладно лежащий в ложбинке продолговатый стоппер пробки. Сергей начинает наклоняться, прогибаясь в пояснице и… на этом видео обрывается. 

Да ебанный ж ты нахуй, думает Олег .

Член в штанах ощутимо твердеет, Олег сжимает себя через брючную ткань и белье и медленно ласкает, набирая ответ:

"Сейчас вставил?"

"После того, как позвонил тебе".

То есть больше часа назад. Получается, пока Олег разбирал по полочкам завтрашнее мероприятие, Сергей сначала растягивал себя пальцами, а потом заткнул пробкой, достаточно крупной судя по стопперу. Олег кликает на видео, запуская его с начала, облизывает пересохшие губы и сжимает себя крепче.

"Хочу, чтобы ты провел с ней ночь и поехал так на конференцию".

"Хочу, чтобы ты приехал, выебал меня, кончил внутрь, заткнул обратно, и чтобы я так поехал на конференцию".

Возбуждение застилает внутренний взор непрозрачным, как пыльное стекло, маревом. Олег против воли представляет себе Сергея – разгоряченного, возбужденного и с текущим смазкой членом. Думает: а как часто он играется вот так между их встречами? Сколько тянул время, надеясь, что вот этого ему будет достаточно и никакой Олег не нужен? Представляет ли он Олега прямо сейчас – его руки на своих ягодицах, его жаркое дыхание на ухо, пальцы, покачивающие плаг из стороны в сторону, толкающие его внутрь, чтобы уперся в простату и долго, мерно вибрировал? Действительно ли он хочет выйти за установленные рамки или дело в том, что никакой отель сейчас не снимешь? Да и как он поедет сейчас в такси, блять, да Олег голыми руками убьет любого, кто увидит его вот таким. 

Им завтра рано вставать, ехать на ответственное мероприятие, а уже почти одиннадцать и…

"Полчаса, – пишет Олег, – и не вздумай себя трогать, или свяжу на ночь так, что пошевелиться не сможешь".

Сергей присылает двухсекуное голосовое: тихий судорожный вдох и протяжный мягкий стон сразу за ним – и Олег, больше ни о чем не думая, сгребает с трюмо ключи от машины.

***

До башни он добирается за рекордные семнадцать минут против оговоренных тридцати. Этому немало способствует "зеленый коридор", по которому Олег без проблем проскакивает светофор за светофором, и собственный стояк в штанах. А еще тихое прерывистое дыхание Сергея в наушнике, которое срывается в скулеж и хныканье всякий раз, когда Олег проводит пальцами по экрану закрепленного в пластиковом держателе телефона, сдвигая ползунок то вверх, то вниз. 

Сергей прислал ему ссылку-приглашение и логин-пароль, пока Олег переодевался в джинсы и футболку и торопливо паковал костюмы в чехлы, чтобы Креветка их не зашерстила. Сразу за этим позвонил, но не успел ничего сказать: Олег уже открыл ссылку, чуть нахмурился, увидев пару кнопок из разряда "вкл/выкл" и вертикальную шкалу, в самом низу которой болтался как будто рифленый ползунок. Потащил его вверх до упора, потом обратно вниз, и Сергей тут же захлебнулся длинным дрожащим стоном.

– У тебя есть под рукой наручники? – хрипло спросил Олег, пробуя скорости, и Сергей слабо согласно мяукнул в ответ. – Зафиксируешь себе руки? – в трубке раздался еще один полустон-полувсхлип, и Олег как сквозь толщу воды разобрал знакомый металлический звон. – Я приеду и позабочусь о тебе, обещаю, но тебе нельзя трогать себя, хорошо?

Ладони на руле влажные, в груди полно и горячо, и Олегу немного жалко, что есть только аудио-, но не видеосопровождение, но, наверное, если бы оно было, Олег въехал бы в первый же столб, засмотревшись, как Сергей слабо дергает скованными за спиной руками и разочарованно хнычет от невозможности прикоснуться к себе. Он снова тянет ползунок выше, доводя его почти до верхней границы, кладет руку на рычаг переключения скоростей и, аккуратно войдя в поворот, набирает сброшенный темп. Член дергается, словно Олег на секунду сжал его, а не пластиковую "ручку". Сергей почти вскрикивает, захлебывается в рыданиях, и Олег шикает на него и чуть-чуть убавляет скорость.

– Мхм-м-м! – благодарно выдыхает Сергей, и Олег отчетливо представляет себе, как он обмякает на влажных простынях, пытаясь перевести дыхание, и топит педаль в пол. Наверняка прилетит штраф за превышение, но – плевать. 

Сейчас – плевать на все.

К тому моменту, как Олег заруливает на абсолютно пустую парковку под башней, Сергей в наушнике едва дышит и только иногда потерянно мычит, а сам Олег настолько на взводе, что, кажется, хватит одного единственного прикосновения к возбужденной текущей смазкой головке, чтобы его выбросило оргазмом прочь из собственного тела. 

Марго, когда Олег заходит в лифт, не устраивает ему допрос, а только любезно сообщает, что на ближайшие двенадцать часов ему выдан гостевой доступ, и везет наверх. Пентхаус встречает кондиционерной прохладой и свежестью, которая как будто налипает на влажную от пота кожу, а еще тишиной.

– Где Сергей? – осторожно спрашивает Олег под нежное несчастное посапывание в наушнике.

– В спальне, – тут же отзывается Марго, – отдыхает. Просил его не беспокоить, но, полагаю, к вам, Олег, это не относится. 

Ну еще бы, язвительная ты засранка, думает Олег, быстрым шагом преодолевая расстояние до ведущей в жилые помещения двери, для кого иначе Сергей "отдыхает"? Дверь в спальню прикрыта, но не до конца. Олег тормозит себя, положив ладонь на фигурную металлическую ручку, делает несколько вдохов и выдохов и только после этого тянет ее на себя.

– Это я, – мягко говорит он, чтобы не напугать Сергея, и шагает внутрь.

Что бы он там себе ни представлял по дороге, реальность оказывается сочнее и красивее. Сергей лежит на животе, подложив под бедра подушку. Цепочка наручников перекинута через балку в кроватной спинке, Сергей цепляется за нее пальцами, всхлипывает, заслышав шаги, и толкается бедрами, проезжаясь ими по нежно-розовому бархату декоративной наволочки. Олег задерживает дыхание, любуясь им. Практически не глядя сбавляет скорость плага до нуля. Сергей возмущенно мычит, с явным трудом поворачивает голову, и под налипшими на его лицо волосами Олег замечает кое-что еще. Не в силах больше сдерживаться, Олег преодолевает последний отделяющий его от кровати метр, отводит влажные пряди со щек и рта и касается пальцами аккуратного темно-фиолетового шарика, растягивающего нежные губы. Надавливает на него, толкая чуть глубже, и Сергей всхлипывает и приоткрывает мутные зареванные глаза.

– Так вот чего ты был такой неразговорчивый, – шепчет Олег, отслеживая пальцами лежащий на скуле кожаный ремешок. Сергей согласно мычит в кляп и снова толкается в подушку. Олег разочарованно цокает языком. – Я ведь велел тебе себя не трогать. Думаешь, это не считается?

Сергей издает нежный виноватый звук, и Олег просовывает ладонь ему под бедра, проверяя. Так он и думал: ткань вся мокрая и липкая от смазки и спермы. Олег снова цокает, одним этим звуком стараясь выразить все переполняющее его неодобрение, и, кое-как стянув ботинки, забирается коленями на кровать. Кладет руки Сергею на ребра, медленно ведет вниз к бедрам. Сергей пытается толкнуться снова, но Олег не позволяет – одним движением подхватывает его и ставит на колени, лишая стимуляции. Сергей возмущенно голосит в кляп, пытается вернуться в исходное положение, но Олег сильно шлепает его по правой ягодице, призывая к порядку. На Сергее все еще надета свободная белая рубашка, расстегнутые полы свисают вниз, почти касаясь постели. Олег просовывает ладонь Сергею между бедрами и легонько похлопывает по внутренней стороне. Сергей неловко перебирает коленями, расставляя ноги шире и позволяя Олегу вклиниться между ними. Олег прижимается вплотную, притирается пахом, проезжаясь грубой джинсовой тканью по розовой коже. Толкается, и Сергея чуть качает вперед.

– Обопрись на локти, солнце, – облизнувшись, велит Олег и, когда Сергей медленно и кое-как подчиняется, кладет руки ему на талию. Скользит ими на живот, едва задевая прижатый к животу горячий член, потом выше по груди, пока не находит и не сжимает в пальцах оба соска. 

Сергей взвизгивает, дергается, словно пытаясь уйти от прикосновения, но он слишком слаб и размазан для всамделишного сопротивления. Олег выкручивает его соски под умоляющие всхлипы, толкается снова, наверняка вгоняя плаг глубже.

– Мне кажется, это максимум, который ты заслужил, – задумчиво тянет Олег. Держать лицо и голос и продолжать играть с каждой секундой становится все сложнее, потому что Сергей откликается на каждое прикосновение дрожью по всему телу и восхитительно жалобными звуками. – Или, может, не заслужил даже этого? 

Олег отступает коленями, разрывая контакт, и крепко удерживает Сергея за бедра, когда тот пытается податься следом и снова прижаться к нему ягодицами.

– Может, мне стоит зафиксировать тебя вот в таком положении, чтобы ты точно не мог себя трогать, и так и оставить? Или даже заказать на будущее пояс верности, чтобы быть уверенным наверняка, что ты не играешься сам с собой в мое отсутствие? – Олег пробегает самыми кончиками пальцев по всей длине члена Сергея, дразнит щелку уретры. В голову тут же лезет, как он действительно запрет вот так Сергея, как холодный металл обнимет его член, не позволит ему затвердеть, и Сергей будет вынужден жить от встречи до встречи, как живет последние несколько месяцев Олег.

Сергей тяжело и шумно дышит носом, удерживает себя в одном положении, хотя это явно дается ему с большим трудом – вон, как он дрожит. Олег позволяет себе несколько секунд полюбоваться его напряженной спиной и опущенной головой, а потом лезет руками под рубашку, гладит вдоль позвоночника. Сергей отзывается благодарным мурчанием. Олег ведет пальцами вниз до копчика, ныряет в ложбинку между ягодиц и надавливает на стоппер.

– Я закрою глаза на твою хитрость, если пообещаешь так больше не делать, – подцепить стоппер, потянуть его на себя, а потом толкнуть обратно. – Будешь меня слушаться, солнце?

Сергей ноет на одной ноте, торопливо кивает, все еще удерживая себя от попыток прижаться и получить больше стимуляции.

– Хороший мальчик, – выдыхает Олег. Мучить Сергея дальше уже не выходит, и он торопливо расстегивает джинсы, приспускает их вместе с бельем до середины бедра, осторожно вынимает плаг и приставляет головку члена к раскрытой, жадно сжимающейся дырке.

Сергей принимает его с тихим стоном. Олег входит сразу на всю длину, замирает на несколько секунд и начинает грубо и глубоко вколачиваться в податливое горячее тело. Кладет ладонь Сергею на член, гладит в такт собственным движениям. Им хватает буквально десятка толчков, а потом как волной накрывает одним на двоих оргазмом. Сергей всхлипывает, ноги и руки у него подкашиваются, и Олегу приходится подхватить его под живот, чтобы он не рухнул, а плавно опустился на постель. Сам Олег опускается сверху и почти сразу переворачивает их на бок, прижимается к Сергею со спины, тяжело дышит в затылок и гладит его грудь и живот. Сергей протестующе мычит, когда пальцы задевают его мягкий, слишком чувствительный после оргазма член, и Олег шикает ему на ухо и продолжает. 

Потихоньку дыхание у них обоих выравнивается. Олег осторожно отстраняется, выходит из Сергея, но даже не тянется за плагом, чтобы заткнуть его, запечатывая внутри свою сперму. Сергею завтра и так предстоит нелегкий день, он наверняка будет нервничать из-за постоянного присутствия Олега рядом и в старом-новом амплуа. Пусть лучше его тело отдохнет за ночь. Сергей слабо возмущается в кляп, но уже через минутку Олег снимает и его тоже, стирая с губ и подбородка слюну. Размыкает найденным на прикроватной тумбочке ключом наручники, переворачивает Сергея на спину – тот даже не пытается сопротивляться, обмякает, сонно моргает снизу вверх, и Олег, не удержавшись, берет его за подбородок и долго и глубоко целует. Сергей издает тихое "у-у" ему в приоткрытый рот, пытается отвечать, но получается у него из рук вон плохо. 

Олег чувствует себя вором, забирающим то, что ему не принадлежит. Сергей никогда не позволяет ни ему, ни себе никаких нежностей "после", словно, пока они целуются в разгар процесса, это в порядке вещей, но, стоит им коснуться друг друга до или после, и его охуенная стратегия "только секс, никаких привязанностей" пойдет по пизде.

Как будто она не идет по пизде с самого начала. Как будто она не идет по пизде прямо сейчас.

– Нечестно, – словно прочитав его мысли, шепчет Сергей, когда они отрываются друг от друга. – Ты пользуешься моей беспомощностью.

Но он улыбается и тянется за еще одним поцелуем, а потом еще и еще.

– А ты пользуешься моим членом, – с тихим смешком отзывается Олег, – мы квиты.

Это, конечно, неправда: квиты они не будут никогда. Сейчас Олег ощущает это особенно ясно и отчетливо несмотря на все длящиеся и длящиеся близость и нежность. Очень хочется остаться, проснуться утром в одной постели, но Олег не готов настолько рисковать. Может, разве что…

– Я приму у тебя душ и останусь на ночь в своей бывшей спальне? – спрашивает он осторожно. Сергей уже почти спит и только чуточку морщит нос.

– Если… если приготовишь мне на завтрак блинчики…

Олег тихо смеется, лежит рядом еще пару минут, пока Сергей окончательно не провалится в сон, а потом, поцеловав его в лоб, выбирается из постели, выходит из спальни Сергея и аккуратно прикрывает за собой дверь.

***

На завтрак следующим утром Олег и в самом деле готовит блинчики. Заглядывает по пути на кухню в спальню к Сергею и, убедившись что тот все еще спит и, кажется, просыпаться в ближайшее время не собирается, идет дальше. Марго включает над столешницей теплый мягкий свет, желает Олегу доброго утра и даже предлагает поставить составленный для него когда-то давно, еще в прошлой жизни плейлист.

– Разве Сергей его не удалил? – искренне удивляется Олег, и Марго… хмыкает?

– Нет, – у нее такая интонация, что Олег буквально слышит, как она пожимает плечами. – Иногда, под настроение, он даже переслушивает пару-тройку композиций, хотя к себе их не добавляет. Могу включить вам именно их.

Олег чуть хмурится и принимается доставать все, что ему нужно – миски, венчики и сковороды лежат там же, где и два года назад. Мука, яйца, и молоко – тоже. Раньше, до его вступления в должность телохранителя Сергей не использовал кухню от слова совсем. Олег взял ее с дефолтными настройками, подогнал под себя, и очень странно спустя столько времени узнать, что она все еще функционирует по его законам: пакетированные соки и молоко на верхней полке в дверце, фрукты в правом выдвижном ящике, овощи – в левом. Хотя вон тому повидавшему жизнь авокадо явно пора на покой. Олег безжалостно отправляет его в мусорку и говорит Марго:

– Мне кажется, тебе не стоило мне об этом рассказывать.

– О, вы так думаете? Почему? – щебечет она в ответ на беззубый укор, и по ее тону Олегу кажется, что она прекрасно понимает ответ на свой вопрос, а еще понимает, что ей действительно не стоило делиться такими подробностями личной жизни своего создателя, когда этот создатель последние три месяца только и делает, что пытается удержать трещащие по швам личные границы, под его, Олега, напором.

А еще Марго, кажется, плевать на все эти мелочи жизни.

Похоже кто-то переборщил с натуралистичностью цифровых мозгов вот и пожинает теперь плоды своей гениальности, с какой-то гордостью думает Олег и с головой ныряет в музыку и готовку. 

В нижнем ящике морозильной камеры обнаруживается ополовиненный пакет "спелой и отборной, только с грядки" малины, и, кажется, он лежит тут очень и очень давно. Может, это даже та самая малина, из которой Олег уже однажды готовил Сергею сладкий соус к завтраку.

Закончив, Олег накрывает стопку ароматных ажурных блинов чистой тарелкой, оставляет пиалу с топпингом рядом и, отправив Сергею сообщение "уехал погулять с собакой и переодеться, заберу тебя в одиннадцать, завтрак на кухне", покидает пентхаус.

В кофейне его с подозрительно довольной улыбкой встречает Тома. Она ничего не говорит, только провожает Олега заинтересованным взглядом, и он вдруг чувствует себя подростком, вернувшись под утро со свидания. Ощущение странное, но приятное. 

Влюбленное.

Креветка радостно машет ему хвостом и даже не пытается сделать вид, что обижена на то, что ей пришлось провести целую ночь в одиночестве, но Олегу все равно становится стыдно. Он чешет ее дольше обычного и выдает двойную порцию вкусняшек в качестве извинения. Может, в следующий раз Сергей разрешит прихватить ее с собой в пентхаус? 

Почему-то сейчас, вот этим конкретным утром Олег нисколько не сомневается, что следующий раз непременно случится.

Он спускается с Креветкой вниз, берет приготовленный Томой двойной капучино, говорит:

– Ты лучшая, – и идет на прогулку.

Потом пробегается глазами по составленным вчера заметкам по мероприятию, переодевается в тот костюм, в котором слал вчера Сергею фотографии, и, убедившись, что утреннее сообщение прочитано, а, значит, Сергей нормально проснулся по будильнику, идет заводить машину. Ответа нет, но это неудивительно – Сергей, когда работа вынуждает вставать его раньше одиннадцати, еще полдня пребывает в крайне скверном расположении духа. 

К башне Олег подъезжает без пятнадцати минут назначенное время, но Сергей показывается на парковке только в половине двенадцатого. Едва заметив его яркое пальто и развивающиеся на ветру волосы, Олег выходит из машины, обходит ее и открывает пассажирскую дверь. Сергей подходит торопливым шагом, поднимает голову, и да – он явно не выспался и очень этим недоволен.

– Сергей Викторович, – деланно официально приветствует его Олег, чуть поклонившись, и после секундного замешательства на лице Сергея вспыхивает улыбка.

– Олег Давидович! – отвечает он в тон, забираясь в машину. – Вы как всегда сама пунктуальность.

Олег хмыкает и мужественно молчит. Сергей лукаво поглядывает на него снизу вверх, пока Олег не захлопывает дверь и не идет к своей.

До гостиницы, в которой должна пройти конференция, ехать чуть больше получаса, и первые пять минут проходят в уютном молчании,  а потом Сергей начинает понемногу как будто проваливаться в себя и нервничать. Олег решает было, что это из-за его присутствия, но нет – Сергей то и дело поглядывает в заметки на телефоне и начинает беззвучно шевелить губами, повторяя, видимо, текст своей лекции, презентации или как это правильно назвать?

– Сергей Викторович, ваша система шифрования, которую вы презентовали полтора года назад, до сих пор будоражит умы всего айти сообщества, – начинает Олег по-английски, поворачивая руль, и Сергей вскидывает на него удивленный взгляд, – может, расскажете мне о ней поподробнее?

Сергей задумчиво жует губами, потом ставит телефон на блок и принимает правила игры.

– Мне очень приятно, – говорит он тоже на английском, – что вы подготовились и заранее узнали тему моего доклада, и, конечно, я с большим удовольствием поделюсь некоторыми деталями.

Поначалу Сергей немного запинается и нервничает, но потихоньку расслабляется и вот уже говорит и отвечает на встречные вопросы с неподдельным энтузиазмом и огнем в глазах. К тому моменту, как они подъезжают, он уже полностью пришел в себя, раскрепостился и явно чувствует себя как рыба в воде. 

– Спасибо, – говорит он уже по-русски, когда Олег паркуется перед гостиницей, глядя Олегу в глаза, и Олег с улыбкой кивает ему в ответ.

– И за блинчики?

– И за блинчики. Очень вкусные.

Олег снова открывает ему дверь и подает руку, помогая выбраться из машины. На входе их встречают секьюрити, проверяют по списку приглашенных гостей. С Олегом возникает минутная заминка, потому что вместо него Сергея должен был сопровождать совсем другой человек, но подоспевший организатор с болтающимся на шее бирюзовым бейджиком быстро разруливает ситуацию и их пропускают. 

Под конференцию сняли целиком два верхних этажа шикарного отеля с конференц залами, переговорными и просторным холлом, в котором уже толпится народ и ломятся от закусок и напитков фуршетные столы. Олег моментально ныряет в рабочий режим и, как и положено идеальному телохранителю, сопровождает Сергея, сначала пока тот здоровается с теми или иными гостями, а потом на пару активностей – приветственное слово организаторов мероприятия, сессию "вопрос-ответ" с каким-то ужасно молодым и ужасно талантливым разработчиком из Японии, лекцию по информационной безопасности. Без пятнадцати минут два Олег осторожно трогает Сергея за локоть, напоминая о том, что пора пройти в главный лекторий и подготовиться к собственному выступлению, и Сергей с неохотой отрывается от жаркой дискуссии с какой-то девушкой – она тоже русскоязычная, но из уважения к паре случайных слушателей они все равно говорят на английском. Олег понимает, дай бог, каждое третье слово.   

В лектории ему с большим сожалением приходится отпустить Сергея от себя. Чтобы занять себя и отогнать легкую тревогу, Олег привычно изучает помещение, сопоставляя его с вызубренным планом, примечает все возможные пути отступления и с профессиональным интересом разглядывает добрую сотню гостей, собравшихся послушать доклад. Все они оживленно переговариваются между собой, но стоит рыжеволосой девушке из орг состава взять микрофон и представить первого спикера, вежливо замолкают, а потом взрываются аплодисментами. Сергей, выходя на сцену, выглядит растерянным и смущенным, неловко заправляет за ухо выпавшую прядку, благодарит за оказанную честь открыть серию докладов, посвященных различным системам шифрования, и на несколько секунд замолкает, переводя дыхание. 

– Сергей Викторович, ваша система, которую вы презентовали полтора года назад… – подбадривает его организатор ровно теми же словами, какими пытался расслабить Олег в машине, и Олег непроизвольно фыркает. Сергей тоже улыбается, пробегает глазами по толпе, пытаясь поймать его взглядом, но, не преуспев, просто снова наклоняется к микрофону, еще раз благодарит и начинает свой доклад.

У него получается очень складно и хорошо: зрители выглядят заинтересованными, смеются над короткими, будто бы вскользь оброненными профессиональными шутками, хлопают в логических паузах между блоками, а потом заваливают Сергея вопросами. Он отвечает на каждый достаточно подробно, чтобы уже на его ответ возникла еще парочка, распаляется все сильнее, улыбается от уха до уха и, кажется, совсем не замечает, что выходит за оговоренные временные рамки. Рыжеволосая девушка-организатор, стоящая у самой сцены, начинает немного нервничать, то и дело поглядывает на часы, а потом достает телефон и что-то печатает. Уже в следующую секунду будто по мановению волшебной палочки на сцене материализуется ее коллега, аккуратно подходит к Сергею, и тронув его за плечо, наклоняется и что-то тихо говорит на ухо. Сергей сначала чуть виновато улыбается кивает, а потом… 

Олег по щелчку пальцев ловит, как резко меняется его настроение. Вот он стоял, чуть наклонившись, чтобы девушке не надо было вставать на цыпочки и тянуться к нему, а вот он как будто весь деревенеет. Краски сползают с его лица, оставляя его мертвенно бледным. Олег напрягается, шагает было ближе к сцене, но Сергей берет себя в руки, рвано кивает и подходит к микрофону.

– Организаторы просят меня передать, что наше с вами время на исходе, – говорит он уже совсем другим тоном, нежели пять минут назад. – А еще велели сказать, что сюрпризы, которые они для всех нас подготовили, только начинаются. Вы наверняка знаете, что после меня доклад должны читать представители Holt International. Для меня огромная честь пригласить на сцену и передать слово ее владельцу, Августу ван дер Хольту.

Если бы Олег не был профессионалом до мозга костей, у него, наверное, ушла бы земля из-под ног. А по факту только сбивается на секунду дыхание и как будто лопается внутри туго натянутая струна. Олег как в замедленной съемке видит, как на сцену под бурные овации влетает Хольт – идеально лежащая волосок к волоску прическа, приталенный костюм цвета мокрого асфальта, темно-синий шейный платок вместо галстука. Он улыбается от уха до уха, подскакивает к Сергею и протягивает ему ладонь. Приветствует почему-то на русском, а не на английском, щебечет что-то про оказанную ему честь выступать на одной сцене с таким человеком, как Сергей Разумовский, и все лыбится, лыбится, лыбится. Олег, чувствуя, как горлу подступает паника, сглатывает ее, мечется взглядом по толпе и шагает к той самой рыжеволосой девушке, с интересом смотрящей на сцену. Крепко берет ее за локоть и, когда она оборачивается и открывает рот, хрипло спрашивает:

– Когда Хольт подтвердил участие в конференции?

Он говорит это таким тоном, какой обычно использовал во время допросов, и девчонка на автомате выдает:

– Вчера в восемь вечера, но это было неточно, – и только после этого немного приходит в себя, кривит губы и отшатывается: – Что вы себе?..

– Прошу прощения, – перебивает ее Олег, отпуская острый локоть и отступая на несколько шагов вбок, ближе к ведущем со сцены в зал ступеням. Сергей как раз спускается по ним. Каждый шаг дается ему с ощутимым трудом, он едва переставляет ноги, весь напряженный и до смерти перепуганный. Взгляд голубых глаз загнанный, мечется по людям внизу. 

Когда Сергей замечает подошедшего к ступеням Олега, он на секунду замирает, словно споткнувшись обо что-то внутри себя, губы у него некрасиво кривятся, дыхание сбивается. Зрители уже смотрят на разливающегося соловьем Хольта, на Сергея не обращают никакого внимания, но Олег все равно говорит одними губами:

– Иди сюда, – и Сергей делает еще один шаг, и еще, и еще. Когда он оказывается на предпоследней ступеньке, Олег говорит уже вслух, но все равно очень тихо, чтобы не привлекать к ним ненужного внимания и чтобы успокоить свое бешено колотящееся сердце: – Это не я, клянусь тебе. Хольт предварительно подтвердил свое присутствие вчера в восемь вечера, а ты позвонил мне только в девять.

Это полностью иррациональный страх: конечно, Олег не мог притащить сюда Хольта, Сергей должен это понимать. И все же в голове бьется на репите: блять, нет, нет, нет. Почему оно должно было случиться именно сейчас, именно сегодня, когда Олег проснулся в пентхаусе и приготовил Сергею блины на завтрак, когда у него почти получилось убедить себя, что он заслуживает еще одного шанса, что Сергей снова может ему принадлежать – без оглядки, без страха за свою безопасность.

Он никогда не сможет, зло думает Олег, и ты, Волков, сам в этом виноват.   

Ты, блять, сам в этом виноват.    

Сергей крупно вздрагивает и делает последний шаг к Олегу. Кажется, будто с их с Хольтом рукопожатия на сцене прошла целая вечность, но по факту едва ли больше пяти или, может, семи секунд. Олег почти касается его поясницы, но останавливает себя, когда ладонь соприкасается с белоснежной тканью свободной рубашки. Сергей напрягается всем телом, но не пытается отдернуться. Олег переводит дыхание.

– Увези меня отсюда, – устало просит Сергей, и он моментально кивает и, маневрируя в толпе, ведет Сергея к выходу из конференц-зала. 

Олег мог бы сказать, что ему кажется, что Хольт провожает их нехорошим взглядом до самой двери, но он слишком давно в профессии, чтобы размениваться на предположения.

Ему не кажется.

***

Разумеется, уйти быстро и незаметно у них не получается: Сергей Разумовский птица слишком высокого полета, чтобы его спокойно и запросто отпустили восвояси. Кто-то из приглашенных гостей ушел на лекции, кто-то на припасенные специально для конференции небольшие брендовые презентации, но в просторном холле все еще полно общающегося между собой народа, и каждый второй так и норовит пожать Сергею руку, узнать, как дела у Вместе, или просто перекинуться парой-тройкой ничего не значащих слов. Сергей держит лицо, вежливо улыбается и отвечает, но Олег видит, насколько он напряжен и как с каждой секундой ему становится все невыносимей находиться в толпе. Он то и дело вздрагивает, озирается по сторонам и запинается. Олег старается по максимуму держаться в его поле зрения, чтобы хоть чуть-чуть сбивать градус все нарастающей паранойи. Он аккуратно направляет Сергея в сторону выхода и отваживает от него чересчур настойчивых собеседников, которым хочется урвать больше положенных по внутреннему регламенту Олега пары минут общения. Всю дорогу его не покидает знакомое ощущение сверлящего затылок взгляда, и Олег время от времени ловит краем глаза Хольтовского громилу прямиком из теледвашной рекламы. Отто, кажется? Хотя кого Олег обманывает: он прекрасно знает и имя, и фамилию, и еще послужной список вдобавок. Он всегда, прежде чем взяться за дело, пробивает нанимателя и его ближайший круг – подстилает себе соломку на случай непредвиденных обстоятельств.

Отто даже не пытается быть незаметным, но устраивать разборки здесь и сейчас не вариант, и Олегу только и остается, что закрывать собой Сергея, чтобы взгляд почти прозрачных серых глаз жег спину ему, а не Сергею.

Уже у самого гардероба их ловит парень с уже знакомым бирюзовым бейджиком. Он мило, но как будто с некоторым нажимом спрашивает, останется ли Сергей на благотворительный ужин, собранные средства с которого пойдут в какой-то стипендиальный фонд, организованный, чтобы помочь выходцам из малообеспеченных и/или неблагополучных семей получить достойное высшее образование и хорошую стипендию на время всего обучения. Сергей едва заметно морщится, видимо, как и Олег, с легкостью улавливая так и скользящие между слов откровенные манипуляции. Конечно, только бесчувственный чурбан откажется помочь несчастным детишкам. Конечно, Сергей не такой. Он долго извиняется, ссылается на плохое самочувствие и обещает всенепременно внести в благое дело свою лепту. Организатор улыбается ему, полностью игнорируя стоящего у Сергея за спиной Олега, крепко пожимает протянутую ладонь, говорит:

– Очень жаль, что вы уходите так рано, но, надеюсь, вам понравилось мероприятие, нам это важно.

– Понравилось, организация на высоте, – на автомате кивает Сергей и вдруг вздрагивает, когда уровень шума у них за спинами секундно повышается, а потом равномерно распределяется по всему помещению. Олегу не нужно оборачиваться, чтобы понять в чем дело: без пятнадцати четыре, перерыв на ланч, вот двери всех переговорных и конференц-залов и распахнулись и выплеснули в общие зоны сотни людей. Они не успели уйти до того момента, как Хольт закончил читать свой доклад. Неприятно, но не смертельно. Назойливое ощущение липнущего к коже взгляда резко пропадает, но от этого не становится, легче, скорее наоборот – Олег рефлекторно напрягается, ожидая подвоха.

– Сергей, нам пора, – говорит он тихо и строго. Парень-организатор бросает на него возмущенный взгляд, а вот Сергей облегченно выдыхает и кивает.

– Прошу прощения, нам действительно надо идти. Я обязательно дам подробную обратную связь по мероприятию. Еще раз большое спасибо за организацию.

Задерживать их не смеют. Олег помогает Сергею надеть пальто, свое перекидывает пока через локоть, надавливает Сергею между лопаток, подталкивая по направлению к лифтам, они проходя примерно половину, но, естественно, не успевают. Чужой взгляд снова упирается в затылок ровно тогда же, когда их окликают.

– Сх-ергей Викх-торовичь! Я пьереж-ивал, что не успею вас пере-кхватить и еще раз выразхить my gratitude и почт-хение.

Сергей замирает и медленно оборачивается. Олег оборачивается вместе с ним, держась на привычной орбите, устраивается сзади и складывает руки за спиной. Август ван дер Хольт подходит к ним неспешно, как будто даже с какой-то ленцой, на его губах играет все та же тонкая сдержанная улыбка, а вот взгляд стальной и опасный. За спиной у него маячит пасший их с Сергеем последние полчаса Отто Шрайбер. 

– Дорогой дхуг, – кивает Хольт уже Олегу. – Неожиданная, но оч-хень приятная встреча. My pleasure. 

– Август, – холодно отзывается Сергей и только кивает в ответ, но не пожимает протянутую холеную ладонь. Дальше он переходит на английский, и Олег ставит мысленный плюсик. Это хорошо. Хольт довольно неплохо знает русский, и это создает некоторую… интимность, что ли? Лучше пресечь это на корню. – Не ожидал вас увидеть. Я думал, у вас не получится выбраться на конференцию.

– Подвинул кое-какие дела, – беззаботно отзывается Хольт, тоже переходя на английский. – Тем более разве я мог пренебречь возможностью наконец познакомиться с вами лично? А то все по интервью и разного рода… отчетам.

Хольт бросает на Олега короткий взгляд, улыбается шире, но Сергей даже не вздрагивает.

– Я надеялся, – продолжает Хольт, снова глядя на Сергея, – может, нам удастся переговорить с глазу на глаз. Кажется, мои письма затерялись. Касательно нашего возможного… сотрудничества.

Олег напрягается, но старается не подать виду. Об этом он ничего не слышал.

– Я ответил на ваше первое письмо, – ледяным тоном отбривает Сергей, – и скажу еще раз, с глазу на глаз, что я не заинтересован.

Хольт коротко смеется.

– Ну разве это "с глазу на глаз"? – еще один короткий взгляд на Олега. – Я думал о встрече в более… интимной обстановке. Скажем, мы могли бы встретиться в какой-нибудь кофейне, я принес бы вам какой-нибудь небольшой комплимент в качестве извинения за мою настойчивость в прошлом. Например, шикарный букет пионов. Вы ведь любите пионы?

На этот раз Сергей все же едва ощутимо дергается, и Олег на автомате делает шаг вперед, который тут же зеркалится Отто. Хольт поднимает ладони в примирительном жесте.

– Шутка. Всего лишь шутка.

Отто буравит Олега взглядом, но Олег смотрит  не на него, а на Хольта, прямо ему в глаза. Говорит тихо и максимально спокойно:

– Если он сделает еще шаг, я ему голову оторву. А тебе вырву гирлянду, которая у тебя вместо позвоночника.   

Хольта передергивает, но не как от отвращения или страха. Так иногда передергивает Сергея, когда Олег перед началом сессии шепчет ему на ухо, что и в какой последовательности он собирается с ним сделать.

– Звучит очень многообещающе, мой дорогой друг. Кстати, очень приятно снова видеть тебя "в деле". Признаюсь, мне было несколько тоскливо от мысли, что я  больше никогда не увижу тебя на рынке. Променять такую карьеру на всякие латте и капучино, подумать только!.. Но, если ты снова в игре, может, мы сможем однажды еще посотрудничать? Работать с тобой было одно удовольствие. 

Так и тянет стиснуть зубы, но Олег только улыбается. 

– Приятно, что ты интересуешься моей карьерой и хобби. Но не лучше ли было бы уделить внимание своей сестре, Мико? Она еще не заскучала в университете? Я слышал, у нее были проблемы с запрещенными веществами, повезло, что администрация пошла на уступки. Было бы обидно, если бы пошла под откос только начавшаяся веселая студенческая жизнь.

Вот на этот раз Хольта передергивает как надо – он поджимает губы и длинно шумно выдыхает. Олег улыбается шире: истории с травкой всего полгода. Хольту полезно знать, что не он один тут держит руку на пульсе. Олег чувствует плечом какое-то движение, слышит несколько быстрых вдохов-выдохов и аккуратно сдвигается влево, чтобы Сергей полностью оказался у него за спиной.

– Мне казалось, мы договорились, дорогой друг, – примирительно продолжает он. – Если я неправильно понял…

– Ты понял правильно, – сдержанно кивает Хольт. Взгляд у него по-прежнему острый, стальной, но от напряженной позы и высоко вскинутого подбородка так и фонит напряжением и нерастраченной желчью, которую приходится глотать вопреки собственным хотелкам. Как бы Олегу это не аукнулось в будущем.

– Вот и отлично. Рад был увидеться. Надеюсь, твоя поездка в Петербург полностью оправдает себя. Если понадобится, могу порекомендовать хорошего гида. У нас очень красивый город, его определенно стоит посмотреть.

– Всенепременно.

Они еще несколько секунд буравят друг друга взглядами, а потом Хольта кто-то окликает, он оборачивается, не успев натянуть обратно свою змеиную ухмылочку, и Олег вежливо кивает Отто и разворачивается. Сергей смотрит на него широко распахнутыми глазами, но Олег слишком на взводе, чтобы попытаться считать плещущиеся в них эмоции. Он бережно берет Сергея за локоть и разворачивает к лифтам. Один из них как раз раскрывает створки, выпуская в холл несколько людей с разноцветными бейджиками на шеях, и Олег с Сергеем заходят внутрь.

Вниз едут молча, не глядя друг на друга. На парковке Олег уже готовится аргументы, чтобы отбить пожелания вызвать до башни такси, но Сергей без вопросов подходит к машине и ждет, пока Олег откроет ему дверь. Забирается внутрь, тянет ремень – тот застревает, когда Сергей дергает его слишком сильно, и выскальзывает из держателя только с третьей попытки. У Сергея подрагивают пальцы, а спина настолько прямая, будто он проглотил такую длинную, почему-то в представлении Олега ржавую арматурину. 

– Вы как? – тихо спрашивает Олег, сам не зная почему переходя обратно на вы. Может, сейчас лучше держать дистанцию? Хоть полчаса снова побыть профессионалом, а не размазней, в которую его превратили их встречи на протяжении последних трех месяцев. Не надо было на них соглашаться. Не надо было так откровенно угрожать Хольту. Не надо было соглашаться сопровождать Сергея на мероприятие. Если бы за его плечом стоял другой, совершенно рандомный, незнакомый человек, Хольт вряд ли полез бы со своими проклятыми пионами.

Хотя пионы тогда были инициативой Олега. Хольт предлагал классику – белоснежные розы на длинном стебле и с шипами размером с мизинец.

– Нормально? – выдыхает Сергей, облизывая губы. Руки у него уже ходят ходуном, и он вдруг складывает их запястье к запястью и протягивает Олегу, просительно глядя снизу вверх. Олег тяжело вздыхает.

Это плохая идея сразу по многим причинам. Во-первых, с учетом их милой беседы с Хольтом это может вызвать не привычный успокаивающий эффект, а наоборот. Во-вторых, есть шанс, что закрепятся нежелательные ассоциации. В-третьих, еще светло, если кто-то увидит миллиардера Сергея Разумовского на пассажирском сидении со связанными руками… 

– Мне надо, – не очень уверенно просит Сергей, и Олег, выдохнув, вытаскивает из шлевок своего пальто пояс из темно-серой шерсти и быстро обматывает Сергею запястья. Проверяет крепость узлов, велит:

– Не дергайте слишком сильно, могут остаться следы, – и, накинув Сергею на лежащие на коленях руки свое пальто, обходит машину и садится за руль.

В башню едут в тишине. Олег то и дело, когда замечает краем глаза движение под тканью пальто, скашивает взгляд, и, стоит Сергею это заметить и перестать выкручивать руки, возвращает все внимание на дорогу. В какой-то момент Сергей начинает дышать ровнее и прислоняется виском к стеклу. Олег чуть приоткрывает окно, чтобы пустить в салон свежий воздух, и Сергей благодарно угукает и чуть приподнимает голову. Остужается.

На парковке, когда Олег открывает пассажирскую дверь и отстегивает Сергею ремень безопасности, тот сам выбирается из машины и сразу направляется ко входу в здание. Пальто Олега все еще перекинуто через его связанные руки. Другого приглашения Олегу не надо, так что он послушно идет следом. В лифте Марго задает полагающиеся вопросы о безопасности и добровольности, получает подтверждение и везет их в пентхаус. Гостевой доступ все, с каким-то немного отстраненным сожалением думает Олег.   

– Давайте руки, – просит он в гостевой зоне пентхауса. Сергей поднимает на него глаза, говорит насквозь уставшим несчастным голосом:

– Олег… – и Олег длинно выдыхает. Внутри все до сих пор покалывает неприятным напряжением. Хочется отгородиться. Он сам не знает, почему.

– Извини. Дай руки, – Сергей протягивает ему руки, Олег снимает с них свое пальто и развязывает пояс. На коже предсказуемо краснеют некрасивые следы. Сергей тут же обвивает одно запястье пальцами второй руки и с силой сжимает. Олег осторожно берет его за руки и размыкает хватку. – Сходи в душ и переоденься. Потом принесешь мне веревку, возьми черную, которая помягче. Я пока приготовлю что-нибудь перекусить, хорошо?

Сергей чуть заторможенно кивает и уходит, оставляя Олега наедине с собой. Олег снимает ботинки, стаскивает пиджак и галстук, аккуратно перекидывает их через спинку дивана и идет на кухню. Расстегивает пару верхних пуговиц на рубашке, закатывает рукава до локтя, чтобы не испачкать, лезет в холодильник. Продуктов не особо много, но выбрать есть из чего – Олег вытаскивает запечатанную упаковку шампиньонов, пакет чуть жухлого, но более менее живого шпината и вскрытую упаковку несладких сливок. Принюхивается, открутив крышечку, и, убедившись в пригодности, решает, что вот такой набор ему как раз подойдет. Пусть будет паста с шампиньонами и шпинатом в сливочном соусе. Быстро, просто, вкусно. 

Рецепт знакомый, так что Олег делает все считай что на автомате: ставит кипятиться воду под макароны, тщательно моет грибы, достает разделочную доску и нож. Получается почти медитация, не требующая ни капли сосредоточенности, и в пустую голову против воли лезет всякое – и касательно сегодня, и вообще. Даже не что-то конкретное, а так, смазанные и разрозненные мыслеобразы, ни один из которых не удается поймать за хвост и раскрутить во что-то осознанное и более менее понятное. Или, может, Олег не хочет ловить их и раскручивать, потому что боится. Сергея нет подозрительно долго. Хольт о чем-то ему писал. Сергей попросил Олега сопроводить его на мероприятие. Сергей позволил ему остаться на ночь. Сергей следил за ним, чтобы потом прийти на кофе и понять, словит ли он паничку от одного только присутствия Олега рядом. Было дело, Хольт тоже баловался слежкой – пока Олег не убрал парочку его ребят и не напомнил, что они вроде как договорились.

Сегодня тоже пришлось напомнить, и оно неприятно и унизительно отозвалось внутри. 

Нож опускается на разделочную доску, разрубая крупный шампиньон пополам. Олег берет одну половинку, укладывает ее плоской стороной вниз и принимается нарезать тонкими ломтиками. Закончив, проводит раскрытой ладонью над стоящей на конфорке сковородой – уже горячая. Высыпает на нее нарезанные шампиньоны, распределяет деревянной лопаткой по всей тефлоновой поверхности, убавляет огонь до минимума. Берет вторую половинку, кладет плоской стороной на доску…

Сергей приходит на кухню, когда в пластиковом контейнере остается буквально пара грибов. Олег оборачивается, и Сергей неловко ему улыбается переминаясь с ноги на ногу. Он выглядит посвежевшим и почти спокойным, а еще вымыл волосы и теперь они, влажные и самую чуточку вьющиеся, лежат у него на плечах, оставляя темные следы на домашней серой футболке. Руки сведены спереди и уже обернуты черной веревкой.

– Как завязал? – спрашивает Олег и манит Сергея к себе. Тот охотно шагает вперед, протягивает руки, и Олег пальцем подцепляет неаккуратный, но довольно прочный узел.

– Зубами, – смущенно признается Сергей. – Погуглил разные способы самосвязывания после того, как… как приставал тогда к тебе в машине. Меня… успокаивает. Помогает заземлиться.

Сергей краснеет, и Олег хмыкает: нет, это просто сверхспособность какая-то – так надираться, а потом все помнить. Он просовывает мизинец под обвязку, проверяя, чтобы веревка ничего не пережала и, полностью удовлетворенный, возвращается к шампиньонам.

– Подождешь тут, со мной? Мне… – Олег вдруг запинается, и Сергей договаривает за него:

– Пара штук осталась?

Они встречаются глазами, но у Сергея во взгляде не мелькает ни страха, ни обиды, только какая-то светлая грусть. В голову приходит вычитанное однажды и произведшее по тем временам какое-то небывало сильное впечатление на Олега слово "саудаде" – то ли испанское, то ли португальское. "Приятная тоска по чему-то или кому-то отсутствующему в жизни". Олег никогда не грустил так по Сергею – светло и тихо. Может, смог бы сильно потом, когда прошло бы много-много лет и поутихло бы чувство вины. Последние два года по большей части получалось только с каким-то надрывом.

– Извини.

– Все в порядке. Я посижу. Мне нравится смотреть, когда ты что-то делаешь руками.

Сергей со второй попытки – со связанными руками это непросто – взгромождается на кухонную тумбу по ту сторону варочной панели. Олег берет предпоследний шампиньон и режет его пополам. Он слишком маленький, чтобы делить его еще, так что Олег прямо в таком виде отправляет его в сковороду.

– О каком сотрудничестве говорил Хольт? Если тебе комфортно и можно это обсуждать.

– У него какой-то госзаказ, судя по всему. Сотрудничает с нашей доблестной полицией. И хочет внедрить в свое ПО мою систему шифрования. Но мне это не особо интересно.

– Он не слишком настаивает?

– Не особо. Пишет раз в пару месяцев, очень вежливо и корректно, – Сергей хмыкает, и Олег краем глаза замечает, как он пожимает плечами.

Олег отправляет в сковороду последний шампиньон и сгружает туда же листья шпината. Засыпает в кипящую воду в кастрюле ложку соли, кидает спагетти, убавляет мощность до минимума.

– Можно я тоже спрошу?

Олег поднимает голову и натыкается на прямой внимательный взгляд.

– Давай.

– Что он имел в виду? Хольт, я имею в виду. Когда сказал, что ты променял карьеру на латте и капучино? Это… прозвучало странно.

Олег хмыкает. В горле пересыхает, но он не отводит глаз от Сергея, хотя очень хочется.

– Угрозой?

– Немного.

– Я, когда начинаю на кого-то работать, собираю что-то вроде подушки безопасности, чтобы в случае чего можно было соскочить, – именно так Олег поступил с Сергеем, когда вынудил его подписать бумаги. Видеозаписи, соглашение, подтверждающее, что все между ними происходило по обоюдному согласию. Что-то, чем можно прикрыть собственную задницу, если все пойдет не по плану. – У меня был на Хольта кое-какой компромат. Плюс я вычислил слабое место, это его младшая сестра, Мико. Когда я послал его, этого хватило, чтобы обеспечить тебе безопасность. И некоторую мне.

Сергей слушает его, затаив дыхание. Олег сглатывает и продолжает:

– Но не хватило, чтобы сохранить мою репутацию. Когда кидаешь на очень большие деньги очень серьезного человека, надо быть готовым к последствиям.

На удивление произнести это оказывается довольно легко. Олег скупо улыбается и отвлекается, чтобы влить в сковороду сливки и перемешать получившееся варево.

– Я не знал, – очень тихо говорит Сергей, и Олег снова смотрит на него. Очень хочется сказать: ты невероятный человек. Невероятный человек с невероятным сердцем. Я обманул тебя, сломал, а ты не просто снова подпустил меня к себе, а еще и сидишь буквально в метре, смотришь с сочувствием, но не жалостью. Пытаешься понять.

– Ты и не должен был, – вместо этого говорит Олег и делает шаг ближе к нему. Сергей приглашающе разводит колени, но Олег не спешит подходить вплотную.

– Почему?

Олег выдыхает и задумчиво ерошит себе волосы. Действительно, почему?

– Потому что это было не для того, чтобы… черт, я не знаю, как сказать. Это было не для того, чтобы заслужить твое прощение или пытаться тобой манипулировать. Я понимал, что ты в любом случае меня не простишь и не оставишь рядом с собой.

Он ведь мог, он выучил все болевые точки, знал, на что надавить, как дожать. Это было бы несложно. Просто сказать: я передумал, я проебал все, что у меня было, а было у меня не так, чтобы много, чтобы выторговать тебе свободу и относительную безопасность на ближайшее время, но черт его знает, что взбредет в голову Хольту или кому-то еще через полгода, через год. Позволь мне остаться и защитить тебя. Поверь мне.

Сергей бы поверил. 

Наверное, Олегу просто хотелось, чтобы это случилось по-честному, а не под давлением.

– Тогда зачем ты это сделал?

И снова очень простой вопрос, ответ на который столько времени лежал на поверхности. Олег повторяет сказанную когда-то давно фразу, только теперь она звучит и ощущается совсем по-другому:

– Затем, что твоя личная безопасность для меня на первом месте.

Затем, что я люблю тебя.  

– Затем, что я люблю тебя.

Сергей сглатывает и закусывает губу. Глаза у него, кажется, делаются еще больше, как будто он вот-вот разревется, но вроде нет. 

– Скажешь мне заткнуться? – севшим голосом спрашивает Олег и осторожно шагает еще ближе, все-таки вторгаясь в личное пространство. Сергей чуть подвигается вглубь столешницы, но не чтобы отстраниться, а чтобы Олегу было удобнее устроиться между его разведенных бедер. Качает головой. Олег очень бережно берет его лицо в ладони и гладит большими пальцами скулы. Повторяет: – Я люблю тебя. Прости меня, Сереж.

Он ведь так и не сказал этого Сергею. Вместо этого он попросил: позволь мне разобраться с этим, а потом, если захочешь, я навсегда исчезну. Сергей захотел, и Олег сдержал слово. 

В его голове извинения всегда звучали жалко и вымученно, но по факту Олегу просто становится легче. Он знает, что не заслуживает этого и вряд ли когда-нибудь заслужит, но эта внезапная, такая долгожданная свобода ощущается так легко и приятно, что трудно не позволить себе ею насладиться. Сергей сухо всхлипывает, подается вперед и падает лбом Олегу в плечо. Его потряхивает. Олег бережно обнимает его, баюкает, гладит по влажным волосам.

– Прости меня, пожалуйста, – шепчет он, утыкаясь носом в терпко пахнущую травяным шампунем макушку. – Прости. Клянусь, я больше никогда тебя не обижу. Я защищу тебя, я буду рядом, если ты захочешь, если ты позволишь мне.

Сергей сжимает в пальцах его рубашку. Все-таки ревет, так тихо, что почти беззвучно – Олег чувствует, как намокает плотная ткань на стыке плеча и шеи. Хочется повторять это снова и снова: простипростипрости, но нельзя. Не сейчас, не так много, не так настойчиво. У Сергея получится, знает откуда-то Олег, не сразу и, может быть, никогда – до конца, но получится. Потому что он такой человек. Олег думал тогда, два года назад, что спасает его, но, наверное, спас еще и себя. Совершенно случайно. То, что у него есть сейчас – вот эта вот незаслуженная близость, новая система безопасности в башне, допросы Марго, отельные встречи, связанные руки Сергея, не ради секса, а ради того, что ему спокойно здесь и сейчас, что он может позволить себе сидеть частично обездвиженным в присутствии человека, который собирался продать его за пару лямов и почти продал, господи, как страшно представить, что бы тогда было. Или чего бы не было. Оно того стоило.

Сергей того стоил. Олег просто слишком поздно это понял.

Пальцы на рубашке сжимаются крепче. Сергей шмыгает носом, елозит им, пока не утыкается в расстегнутый ворот Олеговой рубашки, дышит шумно и быстро. Олег просовывает между ними руку и накрывает ладонье его пальцы.

– Надо выключить пасту, – мягко шепчет Олег Сергею в макушку, но тот только мотает головой и обвивает его бедра ногами, никуда не отпуская. Олег тихо смеется и послушно замирает, продолжая гладить второй рукой Сергея по волосам.

Ничего, думает он. Поедят разок не аль-денте, а разваренные в кашу. Или, может, закажут доставку. 

Если так подумать, сущая ведь ерунда. 

***

Все заканчивается тем, что Сергей говорит Олегу:

– Я хочу, чтобы ты вернулся на должность моего телохранителя.

На дворе третье января, и они валяются в разворошенной постели на втором этаже простенького бревенчатого домика, снятого Олегом на новогодние праздники. Тридцать первого числа Сергей, как и планировал, мужественно пошел на корпоратив Вместе, но уже в половину девятого понял, что попросту не вывозит ни толпу, ни стоящий вокруг гомон, ни мысль, что можно ведь было поехать и провести несколько бесконечных суток с Олегом наедине. Он отправил в их чат сообщение "если вдруг ты не против компании, скинь локацию, я вызову такси". Ответ прилетел практически мгновенно:

"Я только выезжаю, заберу тебя через двадцать минут".

До домика в Ленобласти было ехать два часа от силы, но Питер стоял намертво, так что до места они добрались только без двадцати минут Новый Год, и по итогу пили шампанское из найденных в кухонном шкафчике граненых стаканов, стоя посреди просторной гостиной в куртках, пока в камине разгорался огонь, а дом медленно-медленно наполнялся теплом. А потом долго целовались под раздающиеся из динамика телефона куранты.

Следующие несколько дней они провели гуляя по заснеженному хвойному лесу – Сергей уже и не помнил, когда в последний раз видел всамделишные сугробы – смотрели всякую классическую рождественскую чепуху, которую Олег предусмотрительно закачал на ноутбук, пиздели без умолку и много, очень много трахались. Кажется, как минимум половину всего времени Сергей провел привязанным к койке и заполненным то членом Олега, то его пальцами, то пробкой. Он почему-то засмущался, когда торопливо собирал рюкзак, и вместо своего обычного отельного набора на все случаи жизни и кинки, взял с собой только пару мотков веревки, кожаный кляп-трензель и любимую пробку на дистанционном управлении. Впрочем, и этого им пока хватает.

Пальцы Олега, до этого момента рассеянно перебиравшие его волосы, на мгновение замирают. Сергей лежит у него на груди, прижавшись щекой к горячей коже и слушая размеренный сильный стук его сердца. Он облизывается и запрокидывает голову, чтобы посмотреть Олегу в лицо, и тут же натыкается на внимательный взгляд голубых глаз.  

– Найдем хорошего управляющего в твою кофейню, – торопливо поясняет Сергей, чувствуя, как понемногу начинает частить собственное сердце. – Или продай ее, если хочешь. Хотя мне было бы жалко, у тебя там очень уютно. 

Он замолкает, переводя дыхание, и ждет. Олег несколько секунд тоже молчит, потом задумчиво перебирает губами и хмыкает.

– А как же Лера?

– У меня есть вакансия в отеле аналитики службы безопасности, мне кажется, ей будет интересно попробовать, – моментально отзывается Сергей. Не то, чтобы он думал о чем-то таком и планировал… Хотя кого он обманывает. С той самой минуты, как Олег открыл перед ним пассажирскую дверь своей машины, когда забирал на конференцию, Сергей никак не мог выкинуть эту идею из головы. Торговался с собой, прощупывал риски, прислушивался к собственным ощущениям. – А если нет, то я, конечно, не уволю ее одним днем, выплачу несколько окладов и хорошую премию, чтобы у нее была возможность без спешки и нервов найти новую работу.

Олег под ним шевелится, приподнимается, чтобы сесть и опереться спиной об изголовье кровати, и Сергей отстраняется и тоже выпрямляется, садясь на пятки. Олег загибает уголок подаренного Сергеем приквела Голодных Игр и откладывает книгу на прикроватную тумбочку. Еще Сергей презентовал ему крохотный ярко-фиолетовый выходной комбинезон для Креветки, который она, кстати, не особо оценила и так и предпочитала кататься большую часть их совместных прогулок у Олега за пазухой. Он не ждал ничего в ответ, в конце концов, они не договаривались обмениваться подарками, но Олег вручил ему пару крупных стеклянных шариков и набор специальных красок и кисточек. Сергей уже расписал один, изобразив на нем стоящий в гостиной камин и пляшущее в нем ярко-оранжевое пламя. 

Олег молчит так долго, что Сергей успевает испугаться. Может, он все понял неправильно и на самом деле Олегу действительно нравится работать в кофейне и ни о каком возвращении "в профессию" он и не думает. Может…

– Довольно хлопотная работа, – наконец говорит Олег с чуть натянутой улыбкой. – Я слышал, ты непростой объект, можешь, например, сбежать из-под надзора в бар и начать звонить всяким сомнительным личностям. 

Сергей тихо смеется и демонстративно потирает следы от веревок на запястьях.

– Уверен, ты найдешь способ, как справиться с моим… неподчинением.

Он снова заглядывает Олегу в лицо. Улыбка у него на губах становится мягче и естественней.

– И что же, мне придется связывать тебя всякий раз, когда я буду оставлять тебя без присмотра?

– Возможно, – шепотом отвечает Сергей, чувствуя, как от этого предположения по всему телу прокатывается теплая волна возбуждения. Не такого, какое тотчас хочется выплеснуть, а какого-то более мягкого и спокойного, какое тянет сберечь и продлить, вдоволь насладившись приятным томлением.

Какое-то время они просто сидят, глядя друг на друга. Сергей не выдерживает первым:

– Ты не ответил на вопрос. Если ты не хочешь…

– Хочу, – мягко перебивает его Олег, и Сергей шумно выдыхает, немного расслабляясь.

– Тогда в чем дело?

– Ты уверен? – очень серьезно спрашивает Олег. В его глазах плещется сомнение, которое, наверное, должен испытывать и сам Сергей. Но он не испытывает.

– Уверен, – говорит он твердо.

Олег чуть хмурится, проводит пальцами по запястьям Сергея, ведет прикосновение выше по руке, по плечу, а потом аккуратно цепляет пальцами подбородок Сергея и гладит большим ямку под нижней губой.

– Хорошо. Я согласен.

Сергей резко выдыхает и подается вперед. Олег встречает его на полпути, прижимается губами к губам и мягко целует. Сергей тут же приоткрывает рот, позволяя его языку скользнуть внутрь, отвечает. Они долго и влажно целуются и отрываются друг от друга, только когда обоим перестает хватать воздуха.

– Значит, мы договорились? – хрипло спрашивает Сергей, облизнувшись.

– Договорились, – с крайне серьезным видом кивает Олег, – но, полагаю, мне придется напомнить вам, Сергей Викторович, правила, по которым я работаю со своими объектами.

Сергей хихикает.

– Лучше на ты и по имени, у нас в компании такая корпоративная культура.

– Не уверен, – хмыкает Олег, подхватывая игру, – что смогу влиться в вашу корпоративную культуру. А как же субординация?

Сергей несильно шлепает его ладонью по груди, и Олег смеется, отчего в уголках его глаз собираются тонкие лучики морщинок.

– Хорошо-хорошо, я понял. Сергей. Так лучше?

– Попробуй еще раз, – велит Сергей. Они с Олегом снова встречаются глазами, и Сергей понимает, что сейчас произойдет ровно за секунду до того, как оно случается.

– Сережа, – тихо выдыхает Олег и почти сразу тянется за еще одним поцелуем.

Вот, самодовольно думает Сергей, отвечая, так действительно гораздо лучше.

К черту субординацию.

конец