Archive of Our Own ^beta

Сяо Чжань, обычный парень из Чунцина, выпускник Международной академии современного искусства и дизайна Чунцинского университета технологий и бизнеса, никогда не представлял свою жизнь такой.

Да, название учебного заведения громкое, на деле же он был обычным дизайнером, правда, многостаночником — мог и рекламные вывески создавать, и плакаты со слоганами, и внешнее и внутреннее оформление помещений. С парочкой университетских друзей создал свою крошечную студию дизайна, доходы от которой позволяли вести вполне сносную жизнь, да еще родителям и бабуле с дедулей помогать.

Еще Сяо Чжань любил и умел фотографировать, и это увлечение тоже стало частью бизнеса. Хотя, если говорить честно, он предпочитал снимать для души, а не для денег. Объездил со своей верной лейкой почти все древние города Китая, но больше всего все равно любил фотографировать родной Чунцин. Мечтал как-нибудь, накопив побольше денег, съездить в Европу, а конкретно в Италию, уж больно манили его пейзажи этой страны.

Однажды ему приснился странный сон — как будто бы он потомок древней аристократической семьи и живет в роскошной вилле на побережье Адриатического моря. Белые меловые скалы, синее — такое синее, что глазам больно — море, пляжи с золотым песком... Сказка наяву.

Вот только сказка-то во сне! Наяву его ждал очередной день в офисе за компьютером и к вечеру красные от напряжения глаза. Под веки словно песка насыпали! Но не жаловался. Сам выбрал профессию, да и кормила она сносно.

Но однажды на пороге их маленькой студии Yiguangying Visual Media обнаружился странный человечек. Никто из коллег-друзей Сяо Чжаня этого господина в довольно дорогом костюме-тройке (а в Чунцине стояла просто африканская жарища!), очках в модной тонкой золотой оправе и с совершенно старомодным пухлым кожаным портфелем под мышкой не знал.

Кстати, портфель особенно врезался Сяо Чжаню в память, он такие только в старых-престарых фильмах видел. С массивной латунной пряжкой, потертыми уголками... Готовый реквизит для фотосессии в стиле ретро!

Но этот странный посетитель, окинув притихших почему-то дизайнеров строгим взглядом, поправил на переносице очки и вдруг спросил:

— Кто тут Сяо Чжань?

А потом перед опешившим Сяо Чжанем на стол была выложена тоненькая картонная папочка с завязочками, явно современница портфеля. В которой Сяо Чжань обнаружил некий документ, судя по всему завещание, написанный витиеватым почерком на незнакомом ему языке. Нотариус, а этот человечек оказался нотариусом, благосклонно соизволил написанное перевести.

И из него следовало, что Сяо Чжань — та-дам! — становится наследником некоего синьора как-там-его (фамилию он так и не смог правильно произнести, она была по-итальянски громоздкой, язык сломать можно!) и должен вступить в права наследства, в котором числилась вилла Ла Джардино ди Фиорито, Цветущий сад, в крошечном городке Гроттаммаре на берегу Адриатического моря.

Сяо Чжаня словно обухом по голове приложило. Не мог же его недавний сон оказаться вещим? Мечта о солнечной Италии грозила стать реальностью!

Но Сяо Чжань был человеком честным и прагматичным. Как бы ему ни хотелось, но в сказки он не верил. Особенно в сказки, которые сбываются наяву.

— Это какая-то ошибка, — с сожалением отодвигая от себя папочку с его мечтой, грустно проговорил он. — В моей семье отродясь не было никаких аристократов, тем более итальянских. Мои предки — обычные рабочие и крестьяне. И единственная «вилла» у нашей семьи — это полуразвалившаяся прабабушкина фанза на склоне Цзиньюньшань со старым гранатовым деревом во дворе.

— Я понимаю ваши сомнения, господин Сяо, но никакой ошибки нет, — поправив очки, сухо заявил посетитель. — Наша фирма все проверила самым тщательным образом. Вы — именно тот Сяо Чжань, потомок семьи Сяо, которому надлежит вступить в права наследования. Ошибки быть не может. Девичья фамилия прапрабабушки завещателя Ассомильяре. Ваша — Сяо. Это фактически одна и та же фамилия. Предок синьоры Ассомильяре путешествовал с Марко Поло и был в вашей стране. Так что среди ваших китайских предков в дальнем колене родословной есть итальянские корни.

Нотариус внимательно оглядел Сяо Чжаня и покивал головой.

— Вот почему вы, молодой господин Сяо, не очень похожи на обычного китайца. А если вас как следует приодеть, ваши аристократические корни станут еще более явными.

— То есть нам теперь звать нашего Чжань-Чжаня синьором Ассомильяре? — ехидно прокомментировал самый близкий друг Сяо Чжаня и самая главная язва их компании по прозвищу Дабо.

— Дабо! — захлебнулся смехом еще кто-то из записных весельчаков. — Как ты сумел эту абракадабру произнести?!

Одному Сяо Чжаню было не до смеха. Он сидел, зарывшись пальцами в волосах, время от времени дергал прядки и пытался осмыслить свалившееся на него... мгм... наследство.

— Но почему я? — произнес обреченно. — В Европе что, наследников не нашлось? Китаец зачем-то понадобился?

— В завещании специально упомянуто, что владельцем виллы Ла Джардино ди Фиорито обязательно должен стать китайский потомок. Якобы супруга синьора Ассомильяре из XIII века очень любила вашу страну.

Нотариус помолчал и развел руками

— Нам не понять прихотей богатых людей. Господин Сяо, вы будете вступать в наследство?

— Чжань-Чжань, даже не думай отказываться! — влез Дабо. — Мы будем к тебе в Италию в отпуск приезжать, в море купаться, пить это... как его... кьянти, во!

— Оно белое, сухое и кислое, — меланхолично отреагировал Сяо Чжань. — Я в кино видел. А ты сладкое любишь.

— Ну ладно, кьянти я пить не буду. Но найдется же винишко и по моему вкусу! Это же Италия, там этих вин хоть залейся!

Вот так Сяо Чжань, простой дизайнер из Чунцина, опомниться не успел, как стал хозяином роскошной виллы XIII века на побережье Адриатики и с чисто итальянской фамилией Ассомильяре. Сяо-Ассомильяре-Чжань.

Родители наотрез отказались переезжать вместе с ним в Европу, хотя сына и отпустили. Помнили, как их единственный ребенок бредил этой гуевой Италией.

Бабуля всплакнула и отправилась к местной шаманке, чтобы провести обряд. Не нравилась ей мысль о том, что любимый внучек станет китайским итальянцем. Или итальянским китайцем. Да еще и аристократом! Как ни крути, а чертовщина какая-то! Но шаманка сказала, что это судьба, а против нее, как известно, не попрешь.

***

Сяо Чжаню было страшно уезжать из Китая, хотя Италия и манила. Он хорохорился, конечно, особенно перед друзьями, а у самого поджилочки тряслись. Как он там будет в этой роскоши жить? Он же даже языка не знает!

На удивление освоился он очень быстро. Местами его даже преследовало ощущение, что он тут всегда жил. Дом его, дизайнера и художника, просто заворожил. Беломраморные колонны, портики, лестницы! Балконы с видом на море! А какой сад! Просто небольшой парк с бассейном.

Зачем нужен бассейн, если есть море, Сяо Чжань, впрочем, так и не понял.

Язык он выучил на удивление быстро. У него вообще со студенчества была способность к языкам, он даже был президентом клуба английского в университете.

К вилле Ла Джардино ди Фиорито прилагался счет в банке с таким количеством нулей, что у Сяо Чжаня в глазах рябило. Но эти бесконечные нули позволили не только нанять учителя итальянского, но и личного помощника, прислугу, даже стилиста с визажистом, которые хорошо поработали над его внешним видом.

Разглядывая свое изображение в ростовом зеркале, Сяо Чжань себя в этом щеголеватом, изящном, вопиюще аристократически выглядевшем парне не узнавал.

Но, блин, роскошь такая штука, к которой быстро привыкаешь помимо собственной воли!

Изумительно красивый, с несколько экзотической внешностью молодой человек привлек внимание тружеников фэшн-индустрии. Сяо Чжаня завалили соблазнительными предложениями поработать фото- и просто моделью.

Сяо Чжань, открывший в себе авантюрную жилку, согласился. И быстро стал мегазвездой. Дал согласие и на предложение сняться в кино, хотя никогда не мечтал стать актером.

У него получилось! Хотя сам он был уверен, что популярность — исключительно заслуга внешности, а не таланта.

В общем, бывший студент, дизайнер и обитатель рабочего квартала Чунцина жил свою лучшую жизнь. И иногда боялся проснуться и обнаружить, что все это не настоящее.

***

Ван Ибо из Лояна, бывший айдол, вынужденный завершить карьеру в шоу-бизнесе из-за травмы колена, маялся поисками себя.

Танцевать он любил с детства, но, увы, больше не мог. С коленом, подламывавшимся через раз, это было попросту невозможно физически. Петь? Это дело он тоже любил и в общем-то неплохо умел, но, как человек трезвомыслящий и прагматичный, отдавал себе отчет в том, что он не Аянга или Чжоу Шэнь. И даже не Лю Юйнин. Хотя по старой памяти его и приглашали на всякие сборные концерты. И он даже синглы время от времени записывал.

Попробовал себя на актерской стезе. Вышло неплохо. У Ван Ибо вообще все и всегда выходило неплохо. Плохо он просто не умел. Однако, побывав на нескольких актерских тусовках типа Айции Скрим Найт, Тенсент Старлайт или Вейбо Найт, Ван Ибо увидел, какое несчетное количество молодых и не очень молодых людей пытаются откусить от одного пирога, и понял, что не очень хочет участвовать в этом кулинарном поединке.

Оставался спорт. Мото- и автогонки. Ощущение скорости, власти над мощной машиной, кипящий в крови адреналин дарили ни с чем не сравнимое наслаждение. Он даже выиграл несколько гонок в классе новичков, зарекомендовал себя надежным и умелым пилотом, но и тут загвоздка — чтобы участвовать в гонках постоянно, нужны спонсоры. Те, кто в свое время помог ему сесть в седло гоночной Ямахи и за руль ауди, были не настолько состоятельны, чтобы оплачивать его хобби в полном размере.

Так и вышло, что Ван Ибо продолжал иногда петь, иногда сниматься, иногда выходить на гоночную трассу, но такое спорадическое трудоустройство его, максималиста и перфекциониста, устраивало мало.

Как-то раз в VIP-зоне автодрома в Чжухае с ним внезапно заговорил молодящийся тип в модном прикиде, оказавшийся на поверку главным редактором китайского издания Vogue, всемирно известного гламурного журнала.

Редакция Vogue устраивала свое ежегодное фэшн-шоу, и Рокко соблазнил Ибо участием в нем.

— Господин Ван, вы точно станете хитом нашего шоу! Айдол, танцор, певец, гонщик — никто не сможет составить вам конкуренцию!

Человек так-то обычно слаб на лесть. Ван Ибо, хотя и был в принципе устойчив к подобным подкатам, тут почему-то повелся.

И честно говоря, не пожалел. Со своей айдольской и спортивной подготовкой, со своей мужественной грацией, харизмой и ловкостью, с которой он владел собственным телом, он на самом деле оказался суперзвездой шоу Рокко Лю.

На него обратили внимание несколько серьезных брендов из фэшн-индустрии, пригласив на свои показы в качестве супермодели. Ибо, привыкший считать модельный бизнес увлечением для смазливых дамочек, поначалу отбрыкивался, но потом, побывав в школе моделей Шанель, проникся уважением к этому не самому легкому труду.

А став участником нескольких изматывающих как физически, так и психологически фотосессий, решил попробовать.

В конце концов экстрим это не только мотогонки или скалолазание!

Друзья восприняли такой фортель в его карьере с энтузиазмом. Исюань с Вэньханем ржали как кони, дразнили его этой... как ее... Линдой Эвангелистой, а Исюань даже родинку над губой предложил нарисовать.

Впрочем смех смехом, но оба всегда присутствовали на всех показах, в которых участвовал Ибо. И хвастались на вейбо тем, каким красавцем вырос их макнэ.

Оба корейца в их чатике на пятерых слали Ибо бесконечные постики и мемчики с поддержкой. А Сынен даже ролик снял с собой в образе чирлидерши. В юбочке и с пипидастрами! Ибо гоготал так, что чуть своим гоготом не подавился.

В Китае он очень быстро обрел статус супермодели. Стилисты и визажисты превратили его в некоего загадочного принца из девичьих грез. Эдакого китайского Чайлд Гарольда. Образ сел на него как родной, хотя иногда его команда ради разнообразия и баловства делала из него кого-то типа уличного хулигана или вот Гавроша.

Ибо эти перевоплощения очень нравились. Все это было сродни актерству, к которому он все еще питал слабость. Журналы начали снимать с ним не просто статичную рекламу, а настоящие мини-фильмы, пользовавшиеся громким успехом у публики. Парочка таких роликов с ним в главной роли даже взяли какие-то призы на специализированных фестивалях.

Популярность Ван Ибо как топ-модели вышла за пределы Китая. Вскоре он появился на подиумах Милана и Парижа. Его экзотическая для Старого Света внешность, его немного звериная грация и нарочитая холодная отстраненность на подиуме снискали ему славу, успех и внимание индустрии.

На одном из таких показов Ибо и пропал.

Это была закрытая демонстрация новейшей коллекции Tod’s на Миланской неделе моды, где президент бренда Диего Делла Валле представил коллегам, журналистам и модным блоггерам свою новую звезду.

Имя Ибо, буквально ослепший от красоты и шика этого парня , не запомнил. В памяти осталось только ощущение солнечного удара. Понял лишь, что, несмотря на внешность, он все же китаец, как и сам Ибо. И почему-то в памяти осело, что при этом еще и итальянский аристократ с родословной длиной в Великую китайскую стену.

Добывать информацию о заинтересовавших его объектах Ибо умел и любил. Отыскал несколько модных журналов с фотографиями этого красавца. Узнал имя — оно его поразило. Что это еще за Сяо-Ассомильяре-Чжань такой! В памяти почему-то всплыло словосочетание из продвинутой школьной программы по иностранной литературе, на которой в свое время настояла матушка Ибо.

«Смесь французского с нижегородским».

Почему эта фразочка застряла у него в памяти, Ван Ибо сказать не мог, но она удивительно подходила к описанию того, что он чувствовал, буквально по буквам разбирая диковинное имя.

Сяо-Ассомильяре-Чжань.

Ибо чувствовал настоящий исследовательский зуд, настолько его заинтриговал этот странный тип с диким для любого китайца именем. Ибо подозревал, что для не-китайца это имя звучало так же дико.

Продолжая рыться в сети, Ибо нашел в каком-то желтом издании статейку про этого Сяо Чжаня (середину из его имени он решительно вымарал!). Доверия издание, конечно, особого не вызывало, но информация показалась Ван Ибо довольно достоверной.

По крайней мере имя «Сяо Чжань» в списке выпускников Чунцинского университета технологий и бизнеса он отыскал. В списке не просто выпускников, а тех, кто получил красные дипломы с отличием.

С интересом изучил студенческую биографию. Президент клуба английского языка, руководитель хоровой студии (на любительских роликах шакальего качества Сяо Чжань выглядел как типичный ботан-заучка со своей челочкой и в очках, но голос у него был отличный, Ибо оценил), создатель и совладелец двух студий дизайна...

Деловая жилка у нынешней звезды фэшн-индустрии явно была в наличии. Ибо таких людей уважал.

Нашлись в этой статейке и фото роскошной виллы на побережье Адриатики, якобы принадлежащей этому Ассомильяре-как-его-там-дальше.

В виллу Ибо не поверил. Но, будучи человеком скрупулезным, решил убедиться в том, что это не пустая выдумка, лично.

Этот его каприз, а даже сам Ибо иначе свою задумку не называл, согласился проспонсировать сам Тьерри Гибер, генеральный директор фирмы Lacoste, с которой он заключил долгосрочный почти эксклюзивный контракт. Гибер решил воспользоваться шансом сделать со своей новой супермоделью рекламный ролик и отснять фотосессию в роскошной локации на берегу Адриатики. Гроттаммаре с его старым городом, роскошным побережьем и старинными особняками очень подходил по духу новой коллекции одежды в стиле кажуал.

Для фотосессии выбрали местную достопримечательность — Antico Borgo, Старую деревню, сохранившийся с седых времен комплекс с узкими, едва на размах рук, улочками, зданиями с толстыми стенами и окнами-бойницами. Весьма романтическое место, словно сошедшее со страниц старинных рыцарских романов. Ибо проникся.

Да и в сам этот микроскопический по меркам родного Китая, почти игрушечный городок, притулившийся между морем и склонами холмов, Ибо влюбился сразу. Он был настолько не похож на все, что он видел раньше, что казался ненастоящим.

Однако вилла Ла Джардино ди Фиорито оказалась настоящей! Ибо это место настолько поразило, что он несколько дней подряд ошивался поблизости. И был вознагражден за свое упорство.

Однажды ворота виллы распахнулись и из них выехал роскошный белоснежный кабриолет Maserati Grancabrio последней модели. С этим самым гуевым Сяо-Ассомильяре-Чжанем за рулем.

Облаченный в кремовый, почти белый полотняный костюм, с модными темными очками на носу, с прической волосок к волоску, он вел машину с нарочитой небрежностью, вальяжно откинувшись на спинку сиденья. На руле лежала только правая рука, левая свешивалась с дверцы наружу.

Картина была просто вопиющей иллюстрацией богатства и роскоши. Ван Ибо аж грязно выругался.

Желтая газетенка не соврала!

Через медленно закрывавшиеся за кабриолетом ворота Ибо умудрился разглядеть беломраморные колонны, портик, лестницу, тоже явно из белого мрамора, фонтан перед входом и сад.

Идея возникла сама собой.

Он должен попасть в это обиталище небожителя во что бы то ни стало!

Зачем? Почему? Эти вопросы Ибо не занимали, Даже если он задастся ими впоследствии, ответы тоже поищет потом.

Сейчас он ощущал себя зарядом с самонаводящейся боеголовкой. Вижу цель — не вижу препятствий.

Собственно, это можно было бы счесть его девизом по жизни. В конце концов танцором он стал вопреки вердикту врачей, запретивших мальчишке с миокардитом любые серьезные физические нагрузки.

***

Любимым местом на вилле у Сяо Чжаня очень быстро стал просторный балкон, выходивший в сад. Широкий, длиной почти во весь второй этаж, с мраморными перилами. Тут стоял легкий плетеный ротанговый столик, такое же кресло-качалка. И мольберт. Свою любовь к рисованию Сяо Чжань, несмотря на столь кардинальные перемены в жизни, не утратил.

И сейчас он рисовал... своего садовника!

На вилле только управляющий был итальянцем. Работал он тут задолго до появления Сяо Чжаня, поэтому трогать его новый синьор не стал. Остальные слуги, повар и две горничные, были китайцами. Сяо Чжань не хотел окончательно отрываться от своих корней и предпочитал дома слышать родную речь.

Поэтому и садовником решил нанять соотечественника. Сад был роскошен, полон буйно цветущих растений, половину из которых он видел впервые. Бродя по саду, он сумел опознать магнолию, гибискус, глицинии. До глубины души его поразило дерево с фиолетовыми цветами. Позже он узнал название — жакаранда. Розарий, частью на открытом воздухе, частью в оранжерее, потряс разнообразием сортов роз, большинство из которых раньше он видел только на картинках.

Особенно Сяо Чжань впечатлился синими розами. Один куст карабкался прямо на стену под балконом — позже он узнал, что это называется плетистая роза, а сорт носил весьма романтическое название — «Голубая луна».

За всем этим великолепием кто-то должен был ухаживать! Управляющий, синьор Фьорио, настоятельно советовал нанять опытного человека из местных, но Сяо Чжань уперся.

— Хочу китайца!

— Да где я вам возьму садовника-китайца в Гроттаммаре?!

— Повара и горничных нашел? Найдешь и садовника. Китайцы есть везде.

Синьор Фьорио не придумал ничего лучше, как дать объявление на местном интернет-форуме.

Этот садовник, которого сейчас рисовал Сяо Чжань, и явился по объявлению. Вид у него был, скажем так, экзотический. Сяо Чжань даже решил было, что он зачем-то специально оделся так по-дурацки. Штаны-паруса в крупную клетку, какая-то нелепая жилетка поверх бежево-розовой рубахи с закатанными по локоть рукавами (Сяо Чжань оценил красивой лепки руки). И шляпа! Ничего более дикого он в жизни не видел. Этот наряд оскорблял утонченный вкус художника. И при всем при этом была в нем некая прелесть. Стоит отметить также, что новый садовник носил свои странные шмотки с исключительным изяществом. И даже шиком.

Короче, что-то такое было в этом молодом китайце, что притягивало к нему Сяо Чжаня. И он даже не уволил его после того, как этот безрукий, увлекшись, чуть не под корень обкромсал куст раритетных синих роз, название которых Сяо Чжань даже не пытался произнести!

Собственно, что этот Ван Ибо тот еще садовник, он понял сразу. И все равно взял!

— Mainzer Fastnacht! — почти рыдал синьор Фьорио. — Майнцер Фастнахт! Любимые розы синьоры Ассомильяре! Варвар! Вандал!

Сяо Чжань дивился тому, с какой легкостью управляющий выговаривал эту абракадабру вместо названия. И тому, как тот картинно заламывал руки, рвал на себе волосы и вопил во всю глотку с чисто итальянской экспрессией.

— Либо вы увольняете этого вандала, причем немедленно, либо увольняюсь я!

— Синьор Фьорио, — примирительно произнес в ответ Сяо Чжань, — во-первых, где в Гроттаммаре вы найдете другую такую же непыльную и хорошо оплачиваемую работу. А во-вторых, пока сохранились корни, куст снова вырастет. Никакой трагедии не случилось.

Синьор Фьорио замолк. Но затаил на садовника глубокую обиду и с тех пор постоянно мстил по мелочи. Сяо Чжань наблюдал за этим, усмехаясь. А Ван Ибо со стоицизмом истинного последователя буддизма, даосизма и конфуцианства вместе взятых наезды управляющего игнорировал.

Сяо Чжань не очень понимал собственные мотивы. Почему он в самом деле не вышвырнул вон этого парня, который совершенно явно в садоводстве ничего не смыслил? Что в нем было такого, что притягивало как магнитом?

Однажды Сяо Чжань этого неумеху даже спас. «Садовник» вкручивал перегоревшую лампочку в оранжерее, стоя на шатающейся стремянке. В какой-то момент эта конструкция начала заваливаться вместе с торчавшим на самом ее верху парнем. Авария грозила не только нанести урон его организму, но и обрушить свод оранжереи и выдрать проводку, ведь он держался за свисавший с потолка провод!

К счастью, Сяо Чжань как раз шел мимо и успел прийти на помощь, удержав и стремянку, и горе-электрика.

— Спасибо, — солнечно улыбнулся тот.

И Сяо Чжань пропал.

С тех пор он и рисовал своего садовника во всех видах, которые подкидывало воображение художника. А с воображением у Сяо Чжаня все было просто отлично! Правда, некоторые наброски приходилось тщательно прятать...

***

Ван Ибо продолжал свои бдения возле виллы Ла Джардино ди Фиорито, потому что от идеи попасть внутрь не отказался. Просто пока никак не мог придумать способ.

Но судьба ему улыбнулась! Эта ветренная красавица Фортуна всегда благосклонна к тем, кто упрямо идет к цели.

Объявление о том, что на виллу Ла Джардино ди Фиорито требуется садовник, причем обязательно китаец, он увидел на форуме Гроттаммаре, куда захаживал время от времени почитать, что там пишут об этом Сяо-Ассомильяре-Чжане. Местная знаменитость как-никак.

О садоводстве по понятным причинам Ван Ибо знал примерно ничего, но когда его это останавливало? О скалолазании он тоже ничего не знал, что не помешало ему освоить этот экстрим довольно быстро. Садоводство не может быть сложнее скалолазания или мотогонок!

Прежде, чем идти наниматься, он все же бегло просмотрел об уходе за садами все, что смог накопать в сети. И счел себя готовым к этой авантюре.

Чтобы как следует обжиться на вилле, Ибо ударными темпами отснял все материалы для Lacoste и договорился с месье Гибером о перерыве в работе, благо весенне-летний сезон показов высокой моды закончился, а осенне-зимний еще не наступил даже близко.

К своему первому визиту на будущую работу Ибо готовился тщательно. Ему совсем не светило, чтобы в нем сразу же опознали бывшего айдола, актера и нынешнюю звезду подиумов, поэтому дикий даже на его вкус образ он выбрал осознанно.

В самом деле этот странный чувак в нелепой одежде и дурацкой, совершенно не подходящей к наряду шляпе, который смотрел на него из зеркала, был кем угодно, но не супермоделью Ван Ибо.

Абсолютно довольный собой, он и отправился наниматься в садовники к Сяо Чжаню.

Управляющий синьор Фьорио его насторожил сразу. Больно въедливый мужик! Симпатичные горничные, оказавшиеся, к его удивлению, китаянками, тут же начали строить ему глазки. Повар-китаец проникся непонятной симпатией и готовил для Ибо его любимые крылышки в коле.

Но ему-то нужна была симпатия совсем не повара и горничных! Он хотел поймать в свои сети рыбу покрупнее. Гуев Сяо Чжань не выходил у него из головы.

Ибо не умел и не любил делать что-то халтурно. Давно, еще в детстве взял за правило любое занятие доводить если не до полного совершенства, то максимально близко к нему. Поэтому, уже расхаживая по садовым дорожкам со шлангом и тачкой, изучал приемы ухода за теми же розами, которых тут было море.

Розарий его буквально гипнотизировал. Он мог часами с секатором в руках бродить между кустами роз самых невообразимых расцветок и аккуратно обрезать ненужное. Он честно штудировал руководства по уходу за розами. И у него в принципе неплохо получалось.

Но однажды он чуть все не испортил. Дело было в том, что в этот утренний час Сяо Чжань был на балконе и что-то рисовал на мольберте. Ибо, если честно, просто сгорал от любопытства, которое подогревалось тем, что художник время от времени бросал в его сторону короткие взгляды. Ну и сам Сяо Чжань в светлой просторной рубашке-поло с короткими рукавами и светлых брюках являл собой зрелище, от которого не хотелось отрывать глаза.

Какая талия! Какие, блядь, ноги! А задница!

Короче, Ван Ибо настолько увлекся, что совершил преступление — обкорнал куст каких-то редких, почти раритетных синих роз практически под корень!

Управляющего Фьорио чуть удар не хватил. Он поначалу просто молча открывал и закрывал рот, держась за сердце. А потом начал орать благим матом.

Ибо, если честно, даже испугался. Немного. Он, конечно, видел в кино, как ругаются темпераментные итальянцы, но сам объектом такой экспрессии оказался впервые.

Чувствовал за собой вину и морально готовился к тому, что его сейчас немедленно выдворят за ворота.

Но на помощь неожиданно пришел сам Сяо Чжань.

— Синьор Фьорио, поберегите здоровье, а то вас удар хватит. Пока сохранились корни, куст снова отрастет. Никакой трагедии не случилось.

После этого акта вандализма синьор Фьорио стал вести против Ибо необъявленную партизанскую войну. Откуда ж бедняге итальянцу было знать, что для человека с карьерой айдола и актера за спиной, прошедшего все круги ада китайского шоу-бизнеса и на себе испытавшего массированный хейт в сети, его мелкие пакости все равно что комариные укусы?

Тем более, что Ибо внезапно получил колоссальную компенсацию за свое терпение.

В застекленном розарии перегорела лампочка. Ибо приволок из хозяйственной пристройки колченогую стремянку и отважно принялся вкручивать новую, стоя на самой верхней ступени. Но даже оттуда приходилось тянуться. Ибо, впрочем, справлялся, ведь танцы и гонки выработали у него отличную координацию.

Он был уверен в себе. А вот у стремянки оказалось иное мнение. В какой-то момент Ибо понял, что падает, и чисто инстинктивно ухватился за шнур проводки. Только потом он сообразил, чем все это грозило — он мог легко обрушить стеклянный потолок оранжереи!

К счастью, его спаситель, его рыцарь на белом коне подоспел вовремя. Ибо вместе с лестницей почти лежал на руках у Сяо Чжаня. Сильных руках, державших надежно и крепко. Лежал и улыбался как дурак.

— Спасибо, — опомнившись, улыбнулся еще шире.

И увидел, как что-то дрогнуло в глазах Сяо Чжаня...

***

Как-то Сяо Чжань застал одну из горничных за разглядыванием модного журнала. Сам он, хоть и считался одной из самых топовых мужских моделей, все эти гламурные издания игнорировал. Правда на его ноутбуке была специальная папочка, в которой он хранил собственные снимки с фотосессий и показов. В конце концов он живой человек и у него могут быть маленькие слабости, хотя в публичных интервью он и оценивал собственную внешность на скромную шестерочку из десяти.

В общем, горничная так увлеклась, что не заметила подошедшего господина.

— А-Ли, на что ты так внимательно смотришь?

— Ой, господин Сяо, — спохватившись, та вскочила и поклонилась, — простите, я вас не заметила. Вам что-то нужно?

Сяо Чжань поднял упавший журнал, бросил взгляд на обложку. Парень на ней был красив. Очень красив. И он был — та-дам! — китайцем.

Заметив его интерес, горничная зарделась.

— Правда, он похож на нашего садовника?

— Что за чушь! Совсем не похож.

Когда А-Ли ушла, Сяо Чжань присмотрелся повнимательнее. И... сел мимо стула!

Да как он раньше этого не заметил?!

Он знал этого парня. Видел его на том закрытом показе Tod’s, где дедушка Делла Валле представил Сяо Чжаня миру фэшн-индустрии. Он запомнил шикарную фигуру, широкие плечи, длинные ноги. Умопомрачительно красивое лицо. И взгляд. Особенно взгляд! Жадный. Обжигающий.

Как, ну как он мог не узнать в своем садовнике это самого Ван Ибо, эксклюзивную супермодель Lacoste?!

Сними с него эти дурацкие широкие клетчатые штаны, эту идиотскую жилетку и соломенную шляпу, пригладь топорщившиеся во все стороны кудрявые вихры, надень на него любые брендовые шмотки — хоть ту же банальную Шанель! — и вот он, Ван Ибо во всей красе.

Сяо Чжань вцепился в волосы и глухо застонал.

Он ощущал себя круглым идиотом! Как, наверное, потешался над ним этот «садовник»!

Гиперфиксация на Ван Ибо достигла у Сяо Чжаня невиданных масштабов. Никогда еще в своей жизни он ни на кого с такой силой не западал.

Рылся в интернете, собирая любую информацию, до которой мог дотянуться. Ибо на подиуме в имидже супермодели был неотразим. Но еще более неотразим он был в танце и в седле байка на трассе.

Ролики с танцующим Ибо были засмотрены Сяо Чжанем, образно говоря, до дыр. Потому что зрелище было гипнотическое, даже несмотря на то, что все эти уличные танцы, всякие там хип-хопы и прочие брейк-дансы были ему чужды. Но когда танцевал Ибо, Сяо Чжань забывал обо всем. И только смотрел во все глаза, пропитываясь магией его танца.

Вскоре на ноуте Сяо Чжаня появилась еще одна заветная папочка. С фотографиями Ван Ибо во всех видах, и айдольском — блондинистого голенастого мальчишки, чья открытая сексуальность била через экран, и нынешнего, взрослого красавца с цепким, внимательным, то задумчивым, то хищным взглядом глубоких глаз цвета зрелой вишни. Сексапил никуда не делся, просто приобрел притягательную выдержанность, как благородное старое вино, что заводило гораздо сильнее подростковой раскрепощенности.

Сяо Чжань вполне отдавал себе отчет в том, что его интерес к Ван Ибо имел совершенно определенный характер. Он его хотел! Хотел с такой силой, что иногда все тело ломило. И сны снились, после которых ему, тридцатилетнему почти мужику, приходилось менять постельное белье.

Со своей сексуальостью Сяо Чжань смирился давно, еще в студенческие времена. И казалось бы — что мешало проявить интерес, сделать первый шаг? Тем более что у него так давно никого не было...

Но от такого поступка его удерживали два фактора. Первый очень глупый. Это то, что он хозяин виллы, а Ибо на этой вилле фактически слуга. Второй более серьезный. Ибо не вечно будет играть роль садовника, роль, которую он выбрал по непонятным для Сяо Чжаня мотивам. Скоро все вернется на круги своя, а они оба супермодели и вращаются в одних, довольно тесных кругах. И хотя в фэшн-индустрии подобного плана отношения не редкость, они оба китайцы, а у них на родине подобное, мягко говоря, не принято. Особенно между публичными личностями.

Но с этим определенно нужно что-то делать!

Сяо Чжань был человеком действия и решил не откладывать решение проблемы в долгий ящик.

Даже в таком крошечном прибрежном городишке, как Гроттаммаре, нашелся вполне приличный гей-клуб. Собственно, чему тут удивляться? Это в родном Китае гей-клубы экзотика, а в Европе они есть даже, наверное, в самой захудалой деревеньке.

Он обязательно туда наведается. И непременно найдет себе компанию на одну ночь. Красивого, стройного, знойного брюнета с синими глазами. Максимально не похожего на этого гуева Ван Ибо.

Что за глупое помешательство в самом-то деле?! Свет клином на нем сошелся, что ли? Клин надо вышибать клином!

***

Обстановка в клубе Сяо Чжаню понравилась. Не сказать, чтобы он был завсегдатаем подобных мест, да и любителем шумной толпы он тоже не был. Но тут, хоть и шумно и людно, было как-то странно уютно, что ли. Даже несмотря на гремевшую на танцполе музыку.

Сяо Чжань устроился возле барной стойки, заказал симпатичному бармену в жилетке на голое мускулистое и загорелое тело шерри коблер и, потягивая освежающий напиток, принялся разглядывать посетителей.

Знойных стройных брюнетов тут было в избытке. Хотя кого тут только не было, сезон-то курортный! Особенно выделялись высоченные блондины-скандинавы, пользовавшиеся большой популярностью. Хотя итальянцев, конечно, было большинство.

Сяо Чжань был одет стильно. Черные велюровые джинсы от Армани, черная же шелковая рубашка-поло от Ральф Лорен, распахнутая почти до середины груди, в ложбинке которой притягательно поблескивала подвеска с бриллиантами от Бушерон. Длинные, отросшие почти ниже шеи и уже чуть вьющиеся волосы выгодно дополняли образ. Сяо Чжань сам себе нравился.

Судя по всему, нравился он и завсегдатаям бара с говорящим названием «Голубая лагуна», потому что к нему подкатывал уже третий или четвертый желающий приятно провести время. А он ведь только пришел!

Сяо Чжань солнечно улыбался, прекрасно зная, как действует на людей его улыбка, смеялся, отшучивался и приглашения принимать не спешил. Словно ждал чего-то. Или кого-то.

Видать того самого знойного брюнета с синими глазами, максимально не похожего на Ван Ибо. Но «тот самый» пока не находился.

С танцпола донеслись восторженные вопли, свист, улюлюканье и аплодисменты, органично вплетавшиеся в энергичные, бьющие по ушам биты. Судя по реакции, там кто-то зажигал.

Сяо Чжань сграбастал свой второй коктейль, на этот раз мохито, и принялся проталкиваться через толпу, никак не реагируя на то и дело лапавшие его за задницу чужие руки.

Продравшись же поближе к танцполу, остолбенел.

В центре круга, образованного зрителями, самозабвенно танцевал Ибо.

Куда только девался этот нелепый лохматый парень в канотье! Он был одет вызывающе стильно, под стать самому Сяо Чжаню. Длинные ноги и крепкую задницу обтягивали темно-зеленые штаны из плотного атласа, а плечи — приталенная рубашка темного фисташкового цвета. Эта гамма ужасно шла Ибо! И от него было невозможно оторвать глаз.

Сейчас Ибо не сдерживался. Он беззастенчиво выплескивал на публику свою звериную, хищную, агрессивную сексуальность, помноженную на невероятную силу и грацию движений.

У Сяо Чжаня все волоски на теле встали дыбом, джинсы показались преступно тесными, во рту пересохло, хотя он по-прежнему тянул через трубочку коктейль.

Если честно, он не понимал, почему этот гуев Ибо до сих пор не погребен под грудой распаленных желанием тел. Он же видел, какими блестящими, расширившимися, полными похоти глазами смотрела на него эта толпа.

А потом обратил внимание на самого Ибо. В ответ он смотрел чуть прищурившись, угрожающе, так, что никто не отваживался протянуть к нему руки.

Сяо Чжань опустил веки и принялся проталкиваться обратно к стойке, не заметив, что Ибо провожает его внимательным взглядом.

Мохито он допил залпом и тут же заказал что покрепче. И чуть не поперхнулся, когда почувствовал за спиной чужое присутствие.

— Кем были твои итальянские предки? — жарким шепотом опалило ухо, а со спины прижалось разгоряченное танцами и алкогольными коктейлями тело. — Князьями? Герцогами? Маркизами? Графами?

Сяо Чжань, не стремясь освободиться из захвата, скосил глаза. Конечно, Ибо. Кто бы еще отважился так нахально прилипнуть к местной знаменитости, пускай в гей-баре и все равны?

— Князья и графы не слоняются по миру вместе с авантюристами. Не говоря уж о герцогах.

— Марко Поло был не авантюристом, а исследователем, — хмыкнули над ухом. — Но как скажешь. Лично мне нравится граф. Господин граф Ассомильяре не потанцует со мной?

— Господин граф не потанцует.

— Почему? — в голосе звучало искреннее недоумение.

— Потому что господин граф танцует, как фонарный столб.

— Ну... Потоптаться в обнимку под медляк может и фонарный столб.

С этими словами Ибо ухватил Сяо Чжаня за запястье и потащил на танцпол. Рука с запястья соскользнула ниже, ладонь легла в ладонь, пальцы переплелись.

Обниматься с Ибо в романтической полутьме под томную медленную мелодию было приятно и волнительно.

А потом шеи в невесомом поцелуе коснулись теплые губы, а на задницу легла крепкая широкая ладонь...

И Сяо Чжань понял, что эта ночь будет волшебной.

Волшебными обещала быть и нескончаемая вереница следующих ночей.